Рутгер глубоко вздохнул и первым шагнул туда, где, как он думал, находятся палаты президента. Он сделал несколько тихих шагов, смотря во все стороны, прежде чем в разочаровании, остановился.
Он ожидал увидеть нечто подобное, что видел в тронном зале Владыки, но здесь всё было по-другому. Не было тихо потрескивающих золотых светильников на треногах, не было видно массивных, в несколько человеческих обхватов колонн, подпирающих свод потолка, стены зала не украшали доспехи предков, и шкуры убитых невиданных животных. Сюда не проникал свет из длинных, заострённых к верху окон, через какие было видно небо, и заснеженные вершины гор. Ничего подобного! Всё те же круглые фонари под потолком, излучающие резкий свет, серые, унылые стены, и как всегда, большое количество металлических дверей с рычагами запоров.
– Где мы? – Спросил Барс, заметив в конце полукруглого зала такие же двери, через какие вошли сюда северяне, а возле них пару десятков солдат в пятнистой форме, вооружённых такими же короткими автоматами.
– Мы пройдём несколько постов безопасности, пока попадём в апартаменты президента. – Со слабой, извиняющейся улыбкой ответил Михаил.
Теперь Рутгер понимал, что имел в виду Древний, когда говорил про то, что перемены в Улье возможны только при законных выборах. Даже если люди взбунтуются, и будут прорываться сюда, чтобы поставить своего президента, что они встретят? Запертые двери, что невозможно взломать, и несколько сотен солдат, вооружённых автоматами? Что им тогда останется? Только погибнуть. Да и не приведёт ли это к гибели всего убежища Древних Богов? Нет. Война здесь, в подземельях, конечно же, не выход.
Встретившись взглядом с учёным, воевода покачал головой, давая понять, что помнит его слова, произнесённые в их углу, на обломках мебели, и тот, опять грустно улыбнувшись, показав рукой направление, заторопился:
– Нам туда. Президент не любит ждать.
– Прогулка на дрезине мне понравилась больше. – Пробурчал Сардейл, и за спиной воеводы раздались тихие, приглушённые смешки воинов. И сам с трудом сдерживая смех, Рутгер оглянулся, собираясь приструнить ветерана, увидел озорные огоньки в карих глазах Эрли, и промолчал, радуясь её игривому настроению. Значит, всё в порядке! Она не чувствует близкую опасность! Может, напрасно Михаил так нервничает, и все его тревоги не стоят и гроша?
Створки дверей так же тихо разъехались в стороны, и северяне попали в другую комнату. На этот раз стоптанные сапоги ступали не по серому бетону, а утопали в ворсе широкой красной дорожки, ведущей к следующей двери. Вигов встретили не малорослые солдаты в пятнистой форме, а дюжие молодцы в чёрных костюмах, и если бы не бледные лица, то их можно было принять за воинов кого-то из народов Обитаемого Мира. Здесь на стенах висели картины с изображением каких-то людей, городов, и просто лесов, гор. Хотелось остановиться, не торопясь разглядеть их, и понять, каким был мир до Апокалипсиса, но вигам не давали остановиться, и настойчиво, умело оттесняли к следующим дверям.
Скоро Рутгер сбился со счёта, и уже не мог с уверенностью ответить, сколько комнат они прошли, а представить, сколько ещё осталось впереди, было совершенно невозможно. По всему выходило, что они ушли далеко в сторону от основного тоннеля, и это удивляло, поражало воображение, насколько велик Улей.
Они попали в следующую комнату, но не смогли пройти и нескольких шагов, уткнувшись в толстую, стеклянную стену до самого потолка. Здесь было всего несколько охранников, но воевода был уверен, что за ними уже внимательно следят, и если кто-то из воинов сделает что-то недозволенное, то их тут же перебьют из автоматов. Он не увидел каких-либо окон или щелей в безупречно оштукатуренных стенах и всё же явственно почувствовал на себе десятки изучающих, тяжёлых взглядов.
– Будь я проклят! – Воскликнул Сардейл, хмуро оглядывая охранников в костюмах. – Да они здесь все одинаковые! Даже галстуки те же, красного цвета! Боюсь, что я смогу запомнить только их гнусные ухмылки!
Не успел кто-либо сказать и слова, как двери в стенах, окрашенных в мягкий, голубой цвет отворились, и в комнату стали входить люди. Нет, это не были солдаты, или охранники, по тому, как они вольготно себя держали, можно было понять, что это те, кто держит власть в Улье в своих руках. Тёмные, строгие костюмы мужчин, и яркие, украшенные блёстками, платья женщин. Холёные, ухоженные лица, их можно было бы принять за обычных людей, если бы не ставшая уже привычной, бледность. Было в этом что-то ненастоящее, вызывающее, кричащее о своей убогости, не смотря на то, что на первый взгляд всё смотрелось вполне благопристойно. От разнообразия вдруг увиденных красок зарябило в глазах, и невозможно было на чём-то одном сосредоточить свой взгляд.
На северян смотрели так, будто видели каких-то диковинных животных, готовых броситься на них. Тихо шептались, склоняя головы, друг к другу, и робко, осторожно кривили губы, тут же пряча натянутые улыбки. Наверное, так рассматривают люди пойманного хищника, боясь его, зная, что если бы не надёжная преграда, то пролилось бы немало крови.
Рутгер сделал шаг вперёд, протянул руку. Нет, не показалось. Путь действительно преграждала стеклянная стена, такой удивительной чистоты, что было невозможно увидеть, какой она толщины. Он был уверен, что невидимую стенку невозможно разбить, и преодолеть. Да и зачем ему это? Единственное, чего он сейчас жаждал всем сердцем, это, наконец, вырваться из подземелий Древних Богов, и снова вздохнув холодного, свежего воздуха, прищурив глаза, посмотреть на солнце.
– Дамы и господа! – Вдруг раздался громкий голос, и все присутствующие в зале повернулись на него. Возле открытой, широкой центральной двери появился ещё один человек, в сером костюме, и с широкой улыбкой, оглядев людей, не менее торжественно, продолжил: – Президент Российской Федерации, Пётр Васильевич Терешков!
Стальной Барс, как и все виги, с любопытством смотрел на дверь, откуда должен был показаться тот, кто держал в руках всю власть в Улье. Воображение рисовало ему высокого, сильного человека, совсем не такого, кого он видел до сих пор, и почему-то он представлялся ему обязательно в большой золотой короне, украшенной драгоценными камнями и бриллиантами.
Древние вдруг оглушительно захлопали в ладоши, и Рутгер вздрогнул от неожиданности. В дверях показался человек в таком же чёрном костюме, ничем не отличающийся и от других мужчин, присутствующих в зале. Большие залысины, крупный подбородок, глубоко посаженные, внимательные глаза, невысокий рост. Воевода разочарованно вздохнул, посмотрел на Михаила, и с удивлением заметил, что бледное лицо учёного просто светится от восторга. Он так же, как и присутствующие в зале, не жалея рук, хлопал в ладоши, и, кажется,
