ты сейчас же не начнёшь говорить, я сам перережу тебе горло! – Воскликнул Вальхар, вставая, и теряя всякое терпение. Он гневно посмотрел на гонца, и наконец, тот сказал:
– Боярин Гердай их союзник, и вместе с ним двести россов, оставшихся верных царю Аласейа.
– Я не совсем понимаю, о чём ты говоришь! – Он не верил в слухи о том, что двоюродный брат Иштер, сам водрузил себе на голову корону Россы, и объявил себя законным царём. Как могли бояре допустить такое? Или они сами и посадили его на трон? Или там всё гораздо сложнее и чужому человеку совсем не понять того, что творится в соседнем государстве?
– В любом слухе есть доля правды. – Ларброд усмехнулся: – Как только царь Аласейа отправился в степи со Стальным Барсом, наместник при помощи бояр захватил власть в Россе, а тех, кто остался верен царю, предал опале.
Ошеломлённый вождь клана молча сидел на бревне, и смотрел в огонь. Он никак не мог этого осознать. Весь мир сошёл с ума? Почему в благополучной Россе могло случиться такое? Ему всегда казалось, что власть Аласейа крепка, и своенравные бояре никогда не посмеют пойти против него. Оказалось, что это всего лишь видимость! Как же так? Неужели его брат, пусть двоюродный, решился пойти на такое? Как же «Железнобокие»? Ведь они все давали клятву на верность царю! Может, вождь чего-то не знает? Может, случилось нечто такое, что можно презреть все данные ранее клятвы, и следовать за самозванцем?
Справившись со своими бешено скачущими мыслями, Вальхар посмотрел в глаза гонцу, и спросил, будто тот мог знать все подробности:
– Все всадники Россы остались верны царю?
– Этого я не знаю, вождь. Мне известно только то, о чём поведали лесовики. С боярином Гердаем в Лазоревые Горы пришло всего две сотни «Железнобоких». Что с остальными я не знаю, как не знают этого и лесовики.
– Сколько же по численности этих самых лесовиков? – Спросил вождь, уже раздумывая, кого послать гонцом в замок Корте, и что написать в послании.
– Они сказали, что их около трёх сотен, и поставлен над ними лорд Парфтек. – Ларброд с интересом смотрел на Вальхара, и видимо, до безумия остался доволен произведённым впечатлением, потому что засмеялся, и еле смог вымолвить: – Я тоже так же смотрел на них после такой новости!
Вождю показалось, что он ослышался, и ему понадобилось ка-кое-то время, чтобы осознать услышанное от гонца. Эта новость бы-ла ещё более удивительной, чем предыдущие. Он ещё не забыл толстяка с проницательным взглядом, всегда прячущего глаза, когда тот читал свой собственный, только что составленный приговор. Помнил его толстые, дрожащие пальцы, унизанные золотыми перстнями с безумно дорогими самоцветами, пухлые щёки, и нос, похожий на сливу. Как могло так случиться, что теперь под его началом три сотни отменных стрелков? Кто его назначил на это? Где тот отшельник из дальнего скита? Всё, что заслуживает лорд, это топор палача! Сколь-ко из-за него было пролито слёз, сколько вигов, харвеллов и заулов было сослано на каторгу, на золотые рудники и масляные озёра Кирфера? Сколько семей осталось без кормильцев, и были обречены на смерть? Неужели люди ослепли, и потеряли память? Нет, не того человека Гердай поставил командовать лесовиками.
– Как же такое могло произойти? – Наконец выдавил из себя Вальхар. Ему было необходимо выпить, чтобы привести свои мысли в порядок.
– Это ты можешь спросить у него сам. Лорд Парфтек, и боярин Гердай вместе с войском через два дня будут здесь.
– Нас становится больше. – Заставил себя улыбнуться вождь клана Снежных Барсов. Он в уме пытался подсчитать, сколько воинов встало под его знамя, но ничего не получалось. Голова была занята совсем другим, и, кажется, он почувствовал, что нащупал нить какого-то заговора, в каком лорды Парфтек и Фельмор были ключевыми фигурами.
* * *
Глава 32.
Михаил заметно волновался. Рутгер первый раз в жизни видел, чтобы человек мог так еле сдерживать себя, чтобы не упасть в обморок. Так потерять себя можно только перед великой, кровавой битвой, когда уверен, что цепь жизни вот-вот порвётся, и Бессмертный Тэнгри призовёт к Очагу. Он то приглаживал торчащие на лысеющей голове пучки волос, то пытался оглядеть себя с ног до головы, отряхивая с синего комбинезона невидимые пылинки.
Северяне стояли перед большой стальной дверью с двумя створками, окружённые несколькими рядами солдат. Настороженные взгляды, бледные лица. Не вызывало сомнения то, что им дан приказ стрелять на поражение, если виги хотя бы попытаются сделать какое-то резкое движение.
Они всё ещё находились в тоннеле, и, судя по цифре на стене, это был седьмой уровень. Всё так же поблёскивали рельсы железной дороги, всё так же матово светили фонари под сводчатым потолком, но здесь всё было так чисто, тщательно ухожено, что становилось ясно – это особое место, и чего-то случайного, ненужного, здесь просто не может быть.
– Долго ещё нам так стоять? – Недовольно, нетерпеливо спросил Сардейл, и тут же к нему повернулись несколько солдат, положив руки на короткие автоматы.
– Администрация президента решило не разоружать, и взглянуть на вас, как говорится, в полной красе. Возможно, вас даже попросят показать, как вы владеете мечами, и, прошу вас, умоляю, не делайте никаких лишних движений! – Немного запинаясь, и не зная куда девать руки, говорил Древний. – Как только охрана почувствует малейшую опасность от вас, то тут же расстреляет!
– Кажется, мы уже доказали, что не желаем вам зла. – Покачал головой Рутгер. Это ему начинало надоедать. На каждом уровне учёный предупреждал, чтобы они вели себя сдержанней, и говорил это так часто, что начинало раздражать.
– Как вы не понимаете! Это же президент! Его охраняют как зеницу ока, и при малейшей угрозе солдаты стреляют без предупреждения!
Барс хотел сказать, что это странная забота о человеке, кому совсем недавно желал смерти, но промолчал. В конце концов, Михаил думал только о северянах, и хотел их предостеречь от опрометчивого шага. Но, зачем столько предупреждений? Зачем говорить об этом такое количество раз? Хочет показать, что их жизни ничего не стоят, и в любое мгновение Древние могут расторгнуть их договор так как он так и не был скреплён кровью? Или это не в их обычаях?
Над стальной дверью загорелась зелёная лампочка, и створки с тихим шелестом разъехались в разные стороны. С дрогнувшим сердцем, собираясь с духом, оглянувшись на друзей и Эррилайю,
