бы это совсем по-другому. Что именно, он не знал, и всё же был уверен, что ему удалось бы избежать многих и многих потерь.
Он смотрел, как весело, заразительно смеются воины над словами учёных, и видел, что те смеются вместе с северянами. Это был не натянутый, фальшивый смех из вежливости, или для того, чтобы угодить. Они смеялись искренне, как могут смеяться старые, добрые друзья. Смех объединял их, и уже никто не казался каким-то особенным, и уже не было видно того, что их разъединяют сотни лет развития. Наоборот, эти двое учёных, кажется, даже были рады, что имеют в лице вигов таких благодарных слушателей.
– Вы знаете, – Михаил с улыбкой посмотрел на Стального Барса, – Анатолий и Владимир могли и не ходить сегодня сюда, но они сами напросились на это.
– Похоже, что они подружились. – Кивнул воевода, прислушиваясь к новому взрыву смеха.
– А ведь каких-то несколько дней назад они до ужаса боялись идти к варварам, и это было для них, как смертный приговор. Они просили у учёного совета оружие для себя, чтобы могли как-то защититься, но те им отказали. Теперь я и сам вижу, что это было лишним. Сделать первый шаг всегда нелегко, даже если знать с гарантией, что он оплатится сторицей.
– Мы видели людей на первом уровне. Кто они? – Решился Рутгер на вопрос, не дающий ему покоя, и помнящий, как брезгливо на них смотрел Михаил.
– Отбросы. – Отмахнулся Древний, отхлебнул из бутылки виски, передал её вигу, и, отдышавшись, посмотрел в сторону костра.
Как-то само так получилось, что они по несколько раз в день уединялись в дальнем углу на обломках мебели, и тихо, в полголоса разговаривали обо всём, что их тревожило. От этих разговоров становилось легче на душе, и из них, как ему казалось, Стальной Барс узнавал гораздо больше, чем из того, услышанного у костра вместе с воинами. Рутгер не считал нужным знать то, что будут знать потом все виги. Ему были нужны совсем другие сведения, могущие помочь в правлении страной Лазоревых Гор, ведь все были уверены в предсказаниях Эррилайи.
– Вы считаете отбросами несколько сотен живых людей? – Недоверчиво спросил воевода. Это казалось ему невозможным. Может, они просто неизлечимо больны, и, лечить их, нет сил и средств?
– А что делать? Это деградирующие особи. В их головах совершенно пусто, и их совершенно не заботит будущее человечества.
– Не понимаю. Что ты хочешь этим сказать?
– Те люди, на первом уровне, умственно отсталые, и было принято решение переселить их туда, чтобы они не мешали другим, более развитым людям. Их невозможно заставить выполнять даже простейшую физическую работу! Они не в состоянии удержать в своей памяти одну единственную мысль!
– Как же это возможно? – Внутренне напрягся Рутгер. Ему показалось, что сейчас он узнает нечто такое, что долгое время могло скрываться от чужаков, и, наверное, никогда бы не узнали, не будь этих разговоров по душам, уже ставших традицией.
– Сейчас я скажу тебе нечто такое, что не должен говорить, но, думаю, это нам ничем не может навредить. – Михаил быстро оглянулся, словно боялся, что их кто-то может подслушать, и, понизив голос, горько продолжил: – Наша нация вырождается! Мы слишком долго были в изоляции! С каждым десятилетием всё больше и больше появляется детей с врождёнными аномалиями, что нет никакой возможности исправить по мере роста и взросления человека! Говоря проще, нам нужна свежая кровь, а для этого нужно выйти на поверхность!
– Но вы же не можете жить вне Улья! – Несмотря на то, что в речи Древнего всё ещё было много незнакомых слов, воевода его понял.
– Вот в этом-то и наша главная проблема! Нашими учёными разрабатываются вакцины, медикаменты, и они дают какой-то прогресс, но всё это ничтожно мало перед будущей бедой, неотвратимо наступающей на нас. Я с ужасом думаю о том дне, когда родится последний ребёнок без патологий! У вас есть иммунитет на радиационный фон, у нас же его нет и в помине, и это всё решает. Может быть, если бы мы чаще выходили на поверхность, то он бы развился и у нас, но ещё каких-то триста лет назад это было невозможно сделать из-за кишащих здесь мутантов. Теперь же время упущено, и нам придётся пожинать плоды своей недальновидности.
– Не думаю, что всё так ужасно. – Виг улыбнулся, и, посмотрев на Михаила, сделал глоток из бутылки. Обжигающая жидкость согрела желудок, и через какое-то время их угол, обломки мебели показались Стальному Барсу гораздо уютнее, чем раньше. Он немного подумал, и собственная мысль с каждым мгновением стала казаться ему всё более и более привлекательной. – Эррилайя чувствует Невидимую Смерть, и может сказать наверняка, где её больше. С каждым поприщем удаляясь на юг, ей было нужно какое-то время, чтобы привыкнуть, и мы двигались дальше.
– Ты хочешь сказать, что здесь, относительно большая степень концентрация радиации, чем у вас, на севере? – Заинтересовался Михаил, и после непродолжительного молчания закивал головой: – Скорее всего, так и есть. Ведь там, на севере, насколько я понимаю, вы никогда и не видели таких монстров, каких встретили здесь!
– Что если нескольким вашим учёным отправиться с нами, провести необходимые анализы, тесты, посмотреть результаты, и решить, пригодны ли наши земли для жизни Древних? – Ещё недавно совершенно незнакомые слова слетели с языка Рутгера так легко, что он и сам этого не заметил. Будто он знал их с самого детства, и привык произносить их каждый день.
Михаил какое-то время удивлённо смотрел на воеводу, потом усмехнулся, и покачал головой:
– Твоё предложение заманчиво, но мне кажется, что пока его невозможно выполнить, и дело даже не в сотнях километров разделяющих нас. Всё дело в людях!
Поймав на себе непонимающий взгляд вига, Древний торопясь заговорил, будто боялся, что его собеседник уйдёт, и он не успеет сказать то, что давно хотел:
– Наше сообщество далеко не идеально, и ваш мир мне кажется даже больше справедливым и гармоничным чем наш, и всё же, никто не решится пойти с вами. За века жизни в Улье у всех наших поколений развилась боязнь открытых пространств, так называемая агорафобия, и невозможность чувствовать рядом с собой стены вызывает панику! Даже выходя на поверхность, на пару часов, наши учёные, и солдаты нуждаются в серьёзной помощи психолога. Так что, к сожалению, это пока невозможно.
– А сам ты? Неужели не хочешь рискнуть, и посмотреть
