Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
Субрике не мог не связывать два этих события и не желать – нет, не принести извинения, а спасти лицо. Ему пришлось возвращаться в свое отвратительное жилище и к неблагодарному коту, пребывая в самом черном из своих настроений. В тени ратуши, на аллее, которая ведет к бульварам и барам, откуда-то сзади появился человек и нанес Субрике удар по голове чем-то не столь твердым, как стекло, или камень, или даже дерево, а потом бросился бежать вперед. Удар не нанес ему никаких повреждений, но он был шоком, покушением, главным образом на его самооценку. Покушавшийся был молод и беден. Он явно – судя по прыжкам его бега – считал свой поступок шуткой, оплаченной дерзостью, профинансированной, возможно, Пенсиллоном: «Я тебе плачу, чтобы ты шарахнул по черепу этого типа, но не слишком сильно, чтобы он не стал вызывать полицию». Субрике после концерта не раз задумывался об этой истории. Теперь, когда появился проект «Роща», он мог отомстить за оскорбление. Он решил делать все, что в его силах, чтобы остановить этого воротилу и его строительные махинации, но при этом самому рядиться в одежды всего лишь Благородного спасителя леска.
Но борьба была нелегкая. Многие его статьи выхолащивались или делались безжизненными. Редактор не мог допустить, чтобы его еженедельный журнал наживал себе слишком много врагов в среде того класса, к которому принадлежали его влиятельные читатели или инвесторы. «Рощу» невозможно было атаковать политически или как свидетельство еще большего неравенства, проявлявшегося в том, как в нашем городе относились к беднякам и как прикрывали и защищали богатых. Архитекторов нельзя было подвергать критике за то, что они работали только на богатых и влиятельных. Ни один город не будет процветать, если не идет навстречу богатым и привилегированным, как не будет процветать и никакой журнал.
Субрике разрешалось защищать растительность и животных, «с которыми мы жили так тесно со времени обнаружения нашего рыночного камня в 1382 году. У нашего порога всегда были густые и низкорослые леса на скалистом мысу к востоку от города», – сообщал он своим читателям.
«Некоторые из наиболее высоких деревьев в леске старше нашего самого старого горожанина и могли прожить еще сотню лет. Посмотрите на планы и лживые модели, которые они изготовили, – печатал он на своем новом „Ундервуде“ с его одобрительным звонком каретки, брюки он ослабил, чтобы нанести сокрушительный удар, – и вы увидите наши прежде непроходимые пригородные леса, сведенные до декоративных полумесяцев растительности, безжизненных, прирученных и искусственных, как кустик мяты в горшке или лавр на кухонной веранде».
У застройщиков было обязательство перед городом, который их финансировал, и перед самой ботаникой, говорил он, спасти те деревья и растения, которые можно спасти. Нельзя срубать и срезать все под корень, нужно ввести режим спасения и сохранения. Некоторые деревья – самые редкие, самые старые, самые величественные – должны оставаться «строго на своих местах» и иметь вокруг себя достаточно пространства, чтобы их корни получали достаточно влаги от дождей. Мы не можем допустить, чтобы спроектированные виллы и апартаменты «Рощи» убили эту землю; строители должны прокопать траншеи и уложить в них трубы где-нибудь в другом месте. ПРИРОДА ВАЖНЕЕ ВОДОПРОВОДА И КАНАЛИЗАЦИИ – таким был его остроумный (на собственный его взгляд) лозунг.
Многие из малых эндемичных деревьев должны быть не срезаны, – предлагал Субрике, – а выкопаны и перенесены со всей корневой системой, завернутой в мешковину, в другое место, где они смогли бы «по-прежнему доставлять удовольствие», в сад Попрошаек, например. В последнее время деревья, которые прежде там изобиловали, были почти уничтожены (сообщал он) бездомными бедняками, которые либо использовали ветки для костров, либо варили листья на обед. Очистите сад от его обитателей-людей, давал он робкий, как ему казалось, но в то же время хитроумный совет. Но предоставьте им какую-нибудь приемлемую альтернативу. «Я уверен, что „Роща“ отведет какие-то площади для строительства дешевых общежитий». Тогда они смогут пересадить растения и небольшие деревья, и все обитатели этих небогатых районов останутся в выигрыше, так как получат открытый, ухоженный парк, в котором можно будет гулять, несмотря на исчезновение леска.
Субрике, конечно, не писал о том, что его план защиты природы потребует от застройщиков – включая Пенсиллона – кучу дополнительных денег и времени. Он мог представить огромную очередь тележек на краю леска в ожидании, когда рабочие начнут копать землю для спасения деревьев. Он мог представить брокера Пенсиллона, который из своей дорогой машины наблюдает, как дерево за деревом, куст за кустом тают его доходы. Да, Субрике, привлекший на свою сторону Виктора Гюго, превратился в настоящий геморрой, как он надеялся, для Пенсиллона.
Джозеф Пенсиллон был не из тех людей, которых можно победить весомыми аргументами. Он пригласил редактора Субрике на ленч и к концу трапезы сумел сделать предложение, от которого никто не смог бы отказаться. «Но вам придется дать моему журналу основания, чтобы…» Редактор не хотел использовать слово «отступить». «Согласовать точки зрения», – предложил лесоторговец; это была идеальная формула для того, чтобы его новый союзник в чувствительном мире журналов отправился в этот день домой с обещанием временного обиталища в городе, хотя и «не бесплатного»; впрочем, по зрелом размышлении он понял, что вовсе не уверен, провели его или нет – «не бесплатно» могло означать именно то, что стояло за этими словами, то есть без всяких скидок или уступок. Но Пенсиллон, поедая свой ленч, нашел легкий способ назвать Субрике шулером и спасти лицо издателя.
В эту субботу в статье, под которой не стояло имя Субрике, «Личности» сообщали о плане «одного уважаемого бизнесмена и застройщика» заново засадить сад Попрошаек «именно так, как предлагалось это сделать на страницах нашего журнала неделю назад», и вернуть им зеленую красоту прежних дней. Земля сада будет днем и ночью закрыта для бездомных и защищена от повреждений, которые они уже успели ей нанести. «Преимущества этого очевидны, – писал сообщник редактора. – Даже мсье Гюго одобрил бы такую реанимацию легкого. Нездоровая часть города, где в последнее время стало слишком опасно просто появляться, снова станет привлекательной для посетителей и наших более уважаемых горожан. Прилегающие к саду районы тоже окажутся в выигрыше благодаря близости к ним этого нового городского объекта общего пользования».
Посадка в саду «небольших растений» не составит труда и не повлечет крупных затрат, но будет иметь вид благотворительности, объяснил Джозеф своим коллегам и партнерам на еженедельном заседании в городском офисе первого этажа. «Какие для этого потребуются затраты? Три фургона, четыре человека, пять дней – максимум». Зато их планы по «Роще» не изменятся ни на йоту. Приоритет будет принадлежать строительству. И определенно не появится никаких общежитий для оборванцев. Одна только мысль о каких-то общежитиях вызывала у всех присутствующих в комнате для заседаний усмешку. И, конечно, деревья из того, что прежде называлось леском, не останутся на своих местах. Ни одно не сохранится. Бензопила, вжжик-вжжик – и они лежат. Давайте не будем тратить на них наши эмоции, сказал он. Их древесина пойдет на стропильные фермы и окна. Это единственное продолжение, которое он может пообещать «любителям легких».
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
