Поле битвы при Краване легко обнаружить и сопоставить историю и современность, хотя об этой битве знают немногие. Автомобилисты мчатся мимо западных ворот города в нескольких ярдах, не обращая на них внимания, потому что современное шоссе, минуя ворота огороженного стеной города, уходит резко вправо, и все внимание автомобилистов поглощает поворот. А ведь они едут по тому самому мосту, на котором происходила схватка между войсками лорда Уиллоуби и шотландцами, – тому мосту, на котором всего 12 месяцами ранее громко топали английские солдаты, шедшие на помощь к осажденному Кону. Городская стена почти полностью сохранилась, и три прохода для ворот отчетливо видны, в то время как отреставрированная сторожевая башня находится в отличном состоянии. В верхней части стенки этой примечательной башни имеется ряд круглых отверстий, слишком маленьких для метания снарядов и предназначенных, очевидно, исключительно для обзора местности. Я не знаю о существовании башен подобного рода в Англии, хотя на континенте они, возможно, и встречаются. Башня, видимо, играла важную роль, не только во время данной битвы, но и во время осады города. Подход к городу хорошо просматривался со всех сторон.
Стоя на берегу реки и глядя на мост, легко проследить, благодаря подробному описанию Уорена, ход битвы и представить ее себе воочию. Нетрудно также подняться на сторожевую башню, откуда хорошо видны особенности местности. Имеется сравнительно немного полей средневековых битв с такими узнаваемыми топографическими чертами, как битва при Краване.
Глава 12
ВЕРНЕЙ: «ВТОРОЙ АЗЕНКУР»
После победы в битве при Краване военная и политическая ситуация развивалась для англичан неплохо. В политическом аспекте заслуга здесь принадлежит почти исключительно герцогу Джону Бедфорду, которого Оумэн оценивает как «воина, администратора и дипломата, равного по достоинствам Генриху V»[62]. Опираясь на здравый смысл, справедливость и такт, ему удалось расположить к себе бургундцев, которых он поставил у власти повсюду, за исключением Нормандии. Надежный источник, «Буржуа де Пари», пишет о нем следующее: «Этот герцог был решительным, гуманным и справедливым. Он весьма ценил преданность французских представителей знати, стараясь повысить их положение и престиж. Поэтому всю свою жизнь он вызывал большое восхищение и почитание со стороны нормандцев и лояльных французов».
Описание подробностей административной деятельности герцога не входит в нашу задачу, но она оказывала прямое воздействие на ведение боевых операций, так как было налажено тесное и дружественное взаимодействие на полях сражений между английской и бургундской армиями.
Это проявилось в совместной работе рука об руку в восточной части страны лидера бургундцев Жана Люксембургского с графом Солсбери и его помощником сэром Томасом Ремпстоном осенью и зимой 1423 года. «Стабилизационные» усилия неуклонно продолжались в районе Лаон – Сен-Кантен в отношении гарнизонов крепостей, все еще контролировавшихся гарнизонами дофинистов под командованием Ла Ира и Потона де Ксентрайля, которые упоминаются в данном историческом контексте впервые. Имели место отдельные неудачи, например потеря Компьена и неудачная попытка бургундцев вернуть город под свой контроль. Бедфорду пришлось сделать это за них в начале следующего года.
1423 год сложился для союзников удачно. 1424 год принес еще более значительные успехи, несмотря на то что англичане вместе с союзниками воевали не только против дофинистов, но и шотландцев. В течение ряда лет воинские контингенты шотландцев постоянно высаживались во Франции, а в апреле 1424 года сюда прибыла и присоединилась на юге страны к дофинистам целая армия шотландцев численностью 6500 человек под командованием «закаленного в битвах» графа Дугласа. Александр Дуглас, сместив своего зятя графа Бьюкена, нарушил обещание присоединиться к Генриху V, если на шотландском троне будет восстановлен король Яков. Якова освободили, и в марте он вернулся в Шотландию, но, несмотря на это, Дуглас через месяц высадился во Франции, где дофин сделал его графом Туреном.
Между тем англичане действовали с прежним успехом. Вездесущий и неугомонный граф Солсбери подчинил при помощи бургундцев почти все непокорные города и замки в восточной зоне боевых действий, а на севере в марте пал Ле-Кротуа.
До сих пор герцог Бедфорд строго следовал указаниям, завещанным ему братом. Он выполнял их с блеском. В Париже было поставлено надежное и прочное правительство. Английские завоевания в Нормандии были закреплены. Почти вся Северная Франция обрела «стабильность». Кроме того, герцог установил дружеские отношения и тесное сотрудничество с Бургундией. Наступило время, когда он почувствовал, что может проводить собственную политику более амбициозного свойства. Другими словами, герцог решил перенести войну на территорию противника, начиная с завоевания провинций Анжу и Майен. Он воодушевлялся при этом наличием многочисленных подкреплений, которые прибыли из Англии (одним из них командовал лорд Джон Толбот) и достигали в целом пяти тысяч человек.
Первейшая задача состояла в сборе полевой армии. Ведь в данный момент большинство войск поглотили многочисленные гарнизоны. Разрозненные контингенты войск занимались осадами городов и крепостей или боролись с разбойничьими рейдами.
Основу сил вторжения составили подкрепления из Англии. К ним добавились контингента из гарнизонов городов. Гарнизоны в Нормандии сильно поредели: из четырех тысяч войск, рассредоточенных Бедфордом по гарнизонам, было взято две тысячи человек. Наконец, герцог отозвал мобильные колонны, включая ту, что действовала на юге, в Бургундии, под командованием графа Солсбери. (Эти войска добились столь больших успехов, что французские города, расположенные вплоть до Лиона, начали тревожиться за свою безопасность.)
Посредством этих мер регенту удалось собрать к середине июля в Руане армию численностью в 10 тысяч человек. 20 июля он выехал туда лично, желая подчеркнуть важность операции принятием командования на себя. Вероятно, во время пребывания в Руане до него дошли вести, что дофинисты тоже собирают большую армию с явными агрессивными намерениями.
