Персты девушки, точно когти дикого зверя, впились в его руки, и она наклонилась вперед, прижимаясь влажным лбом к его груди, пока он лихорадочно водил пальцами по этим складкам, вперед-назад, вперед-назад, с каждым движением, приближаясь к крошечной шишечке. Наконец он коснулся ее, потер эту жемчужину быстрыми круговыми движениями. Тело Порции напряглось, она испустила прерывистый крик.
Он впился взглядом в ее восторженное выражение, выжигая его в своем разуме, чтобы уже никогда не забыть. Потом, когда волны вожделения еще перекатывались по ее телу, раздвинул ее ноги, приложил рот к этой изысканной точке наслаждения и стал пробовать на вкус ее страсть.
Она изогнула спину и, приподнявшись над ковром, издала крик, сладкий, как пение певчей птицы. Его глаза устремились на золотящиеся в свете камина груди, задрожавшие, когда ее наслаждение достигло кульминации.
Она упала на овчину, тело ее, избавившееся от напряжения, извивалось и гудело. Не сводя с нее глаз, он встал, чтобы сбросить с себя одежду, но двигался слишком быстро и неуклюже, как подросток.
Ее глаза поднялись, ища его.
– Хит? – позвала она хрипловатым голосом.
Он покачал головой, один сапог свалился на пол, затем второй. Потом он встал перед ней в полный рост, голый. Широко открывшиеся глаза Порции забегали по его телу. Хит выдержал ее дикий взгляд, с вызовом ожидая возражения.
– К этому шло с самого начала, – произнес он, уверенный – ничто не отвратит его от выбранного пути, убежденный, что не позволит здравому смыслу проснуться и помешать выполнить то, что он хотел сделать с тех пор, как впервые увидел ее. – С нашей встречи на той грязной дороге. Теперь обратного пути нет.
Для него перестали существовать рассудок, все причины, почему этого нельзя было делать, почему она была последней женщиной на свете, которую ему следовало бы затаскивать в свою постель.
Он наконец сорвался в пропасть.
Глава 20 «Теперь обратного пути нет».
Порция услышала слова, вызов в них и почувствовала, что какая-то часть ее должна быть раздражена или даже испугана возвышающимся над ней голым великаном. Тот самый мужчина, который приписывал ей желание любым способом выйти за него замуж, теперь вознамерился взять ее силой.
И все же, посмотрев ему в глаза и увидев в его лихорадочном взгляде вопрос, отчаянную потребность, она поняла, что он ждет, поняла, что решение оставляет за ней… несмотря на свои смелые заявления.
Его руки, тугие стальные канаты по бокам от нее, дрожали от сдерживаемого напряжения. Порции показалось удивительным, что кто-то такой грозный и могучий, как он, может сомневаться в своей силе. И больше всего ее потрясло то, что это она сделала с ним такое. Помимо того, что оказалась голой в руках мужчины, она была объектом его желания. Порция никогда и не думала, будто может производить на мужчин такое воздействие. Кто угодно, только не она, женщина, за пять сезонов ни разу не удостоившаяся предложения руки и сердца. И уж точно не с ним, мужчиной, который имел самые что ни на есть весомые причины избегать связей с изнеженными городскими леди.
Она упивалась его видом, тенями, сгущавшимися во впадинах его лица, игрой рельефных мышц. Ее взгляд опустился ниже, на его мужское достоинство, выпирающее между ног, пугающее своей мощью. Твердая плоть подрагивала у нее перед глазами, словно призывая ее прикоснуться. Странно, однако она не почувствовала страха, вместо этого внутри у нее все сжалось от сладкого предвкушения. Место между ее бедер запульсировало. Дыхание сделалось натужным.
Сможет ли эта часть его тела доставить ей такое же удовольствие, как его поразительные губы? Глаза Порции снова взлетели к его лицу, щёки от непривычных мыслей запылали огнем.
– О да, – пробормотал Хит, как будто мог прочитать то, о чем она думала. – Прикоснитесь ко мне! – приказал он.
Грубый голос его в сочетании с отчаянной напряженностью взгляда могли заставить ее сделать все, что он скажет.
Она протянула руку и коснулась середины его груди одним пальцем. Неуверенно улыбаясь, провела пальчиком вниз, по твердому и плоскому животу, слегка царапая крепкую кожу ногтем. Он задышал с хрипотцой.
Палец опустился чуть ниже, мгновение поколебался и достиг торчащего орудия. Она потрогала его венец, заинтригованная крошечной капелькой влаги, выступившей для поцелуя кончика ее пальца.
Он застонал.
Осмелев, Порция сомкнула пальцы на пульсирующем стержне и осторожно сжала его. Ощущения удивили и одновременно восхитили ее – шелк и сталь в ладони.
– Порция, я больше не могу ждать. – Челюсти Хита сжались, желваки напряглись, показывая, с каким трудом ему удается себя сдерживать. – Скажите, что хотите этого.
Она широко улыбнулась. Осознавать свою власть над ним, видеть силу его желания, понимать, что он сдерживается, ожидая ее ответа, – все это будоражило ее. Несмотря на страшное проклятие, преследовавшее лорда Мортона, вечное грозовое облако, отбрасывающее отпечаток на каждый его поступок, он был не в силах устоять перед ней. Настолько, что ради нее мог отринуть страхи и привычки всей своей жизни. Всё ради нее. Сердце Порции затрепетало.
Выгнув спину, девушка потерлась обнаженными грудями о его грудь.
– Вы хотите сказать, что можете остановиться? – промурлыкала она.
Его руки взялись за ее бедра, он расположил ее под собой. Твердый венец нашел пылающие врата, и она ахнула.
Затаив дыхание он вошел в нее, медленно, дюйм за дюймом. Ее мышцы растянулись, чтобы принять его.
Взгляд Хита, бездонный, как полуночное море, заворожил ее, проник в самые потаенные глубины ее души, когда он вдруг замер над ней.
– Хит, – всхлипнула она, впиваясь пальцами в его напряженные предплечья, моля не останавливаться, отчаянно нуждаясь в большем и не понимая, что может быть больше, но зная, что оно есть, неуловимое, где-то там, совсем рядом. – Пожалуйста!
– Я не хочу сделать больно…
– Хит, – простонала она, инстинктивно раскрывая ноги шире и наклоняя бедра так, чтобы принять его глубже.
Сдавленный вскрик вырвался из его груди.
– Порция, – пробормотал он, и его горячее дыхание обожгло ее шею. – Вы не знаете…
Голова Порции заметалась из стороны в сторону на овчинном ковре, пульсирующий жар между ног требовал его всего.
Она отпустила руки Хита и ладонями скользнула по его спине, по гладкой коже, пока пальцы не легли на твердые ягодицы. Движимая природным инстинктом, потянула его на себя, вонзая в самую глубину плоти.
Их крики смешались: его ликующий, ее потрясенный от удовольствия и боли, которые принесло расставание с непорочностью, от ошеломительного ощущения совершенства и единения с ним, что уже никогда не будет нарушено.
