Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
– Ну, Мартуся, вкуснота-то какая! Во жизнь!
– Корнюша, а ты обратил внимание, что вдоль дороги все чисто, нету этих куч мусора…
– Да, обратил! Может, там дальше и есть мусор, но из поезда не видать.
– Хотелось бы верить, что и дальше мусора нет, – очень грустно проговорила Марта.
Корней понял, что она имеет в виду вовсе не придорожный мусор… Бедная Мартуся, как она мучается из-за своего шпиона.
– Что, Мартуся, не появляется?
Она вскинула на него совершенно несчастные глаза.
– Звонит. А я бросаю трубку.
– Так, может, зря? Может, надо поговорить, а?
– Не о чем нам… Я хочу развестись.
– А он согласен?
– Откуда я знаю!
– Слушай, подруга, давай поговорим откровенно. Когда еще и поговорить, если не в поезде, за чаем с пирогами.
– Ну, давай!
– Скажи, неужели ты думаешь, что такой человек, как твой шпион, останется с бабой, которая устроила ему такую пакость?
– Ну, я ж не знаю… как там у них все… Может, ему так понравилось…
– Прекрати! Знаешь легенду про Петра и Февронию?
– Ну в общих чертах… А при чем тут это?
– Не стану тебе все рассказывать, но в какой-то момент бояре так достали Петра, что он согласился отвезти Февронию обратно в ее село, а ему бояре подыскали другую жену, высокородную. И вот плывут они в лодочке по Оке, а Феврония вдруг говорит: «Зачерпни водицы, князь, левой рукой да испей». – Петр испил. – «А теперь, князь, правой рукой! Испей! Испил? А теперь скажи, есть разница?» – «Да нет вроде». – «Так вот и с женщинами… Нет большой разницы». – Петр плюнул, повернул назад и прожил со своей Февронией до самой смерти.
– И что ты хочешь сказать? Что между мной и этой сукой нет разницы? – вскипела вдруг Марта.
– Вовсе нет! – рассмеялся Корней. – Я хочу сказать, что от добра добра не ищут! Ну оступился мужик… бывает…
– А с тобой бывало?
– Ясное дело, бывало. У нас с Зойкой трое ребят, беременности, кормления, то, се, короче, бывало… куда денешься. Но я ее люблю и не хочу терять. Вот и все. Уверен, твой шпион страдает не меньше, чем ты. Вы ж и в самом деле идеальная пара. Ну, прости уж ты его, сколько можно мужика терзать! А то он опять поневоле согрешит.
– Пусть грешит сколько хочет, мне уже все равно.
– Ой, врешь, не все равно! Глаза-то несчастные, как у больного бассета!
– Почему у бассета? – фыркнула Марта. – Разве я похожа на бассета?
– Нет, ты похожа на палевого шпица! А самые печальные глаза у бассетов.
– Да ну тебя!
– Вот, я собирался спать, а ты меня перебудоражила. Ох, а нам уже осталось полтора часа до этого Навашина. Теперь уже и пытаться спать не стоит.
– Скажи, а Зоя… Она знала о твоих эскападах?
– Нет. И потом я не столь лакомая добыча, как твой шпион. Вот будет у нас зона покрытия пошире, глядишь, и на меня начнут охотиться. Но мы больше детей не планируем, так что… с удовольствием буду блюсти верность супруге.
Чтобы справляться о Марте, Бобров регулярно звонил Саньке Пыжику, и тот снабжал его информацией, полученной от Вики.
– Ну, что, Сань?
– Уехала на два дня.
– Куда? С кем?
– По работе. С Корнеем. В какой-то городок, забыл название. Больше ничего не знаю.
– Когда уехала?
– Вчера. Вернется, придет на очередной осмотр.
– Спасибо, друг!
Она уехала с Корнеем. Это не страшно. А вот Леша Земцов… Это его мучило. Неужели? И тут ему пришло в голову, что надо пойти в квартиру и проверить, есть ли там следы другого мужика. Если они есть, я уж сумею их обнаружить. И что тогда? Тогда… мы будем квиты! Я смогу это пережить. А Лешке потом набью морду и дело с концом!
И после лекций он поехал на улицу Бориса Галушкина. Едва он вышел из лифта, горло сжало спазмом. Как он любил вечером возвращаться в эту квартиру, к своей маленькой… Но он справился с собой и вошел. Прислушался. Все было тихо. Первым делом заглянул в ванную комнату. Ни второй зубной щетки, ни чужой расчески, ни бритвенных принадлежностей. Ничего. Он заглянул в шкафчик. Там тоже ничего. Впрочем, Лешка ведь тоже разведчик, умеет заметать следы. А зачем, собственно, ему их заметать в такой ситуации?
На кухне тоже ничего не было. А вот на столе в гостиной лежала незнакомая толстая тетрадь. Он никогда ее прежде не видел. Что это? Он открыл тетрадь. Ба, да это же дневник! Вот не знал, что Марта ведет дневник. Видимо, она хорошо его прятала. Он знал, что этого нельзя делать, но сел к столу и стал читать. Вдруг я узнаю то, что поможет мне понять… Дневник начинался с конца прошлого года, когда все еще было безоблачно. Она писала о том, как они вдвоем встречали Новый год и как она была счастлива. Кажется, это был самый лучший Новый год в моей жизни, с горечью подумал Бобров. Но идиллические странички он стал пропускать. А вот тут Марта пишет уже о своих подозрениях в связи с романом Нонны Слепневой. А вот описывает визит к ней Аллы Силантьевой! Боже, какая наглая гнусная баба! Открыто грозила моей маленькой, что отобьет меня, называла ее клушей… Господи, как я мог! Да меня кастрировать мало за это. А вот еще запись, которая привлекла его внимание.
«Миша настаивает, чтобы я поехала к морю! Говорит, мне надо набраться сил перед новой работой. Сам он поехать со мной не может, и я еду с Викой. Хотелось бы знать, это он так заботится о моем здоровье или хочет услать меня из Москвы?»
По-видимому, дневник Марта брала с собой. Там есть восторженные записи о знакомстве с лемурами, о крохотном гиббончике, который висел на сетке, и Марта, чтобы покормить его бананом, вскарабкалась на ограду, а Вика поддерживала ее за попу. Кажется, ей там было хорошо…
А вот уже запись по возвращении: «Мишка купил мне роскошное, очень дорогое пальто, подбитое голубой норкой. Пальто мне здорово идет, но у меня такое ощущение, что этот подарок – замаливание какого-то греха… И когда я надеваю это пальто, у меня начинает все болеть. Особенно сердце и живот».
Читать эти строки тоже было больно до ужаса. О, а вот и до Лешки дошло дело. Они встретились у Пыжика случайно. Да, Лешка брал у меня координаты Саньки для своей матери. И он пригласил ее в Большой театр. И вдруг кровь бросилась Боброву в лицо. Лешка сказал Марте, что, возможно, даже любит ее, но никогда не посмеет… из-за меня, из-за того, что я спас ему жизнь… Черт возьми, как благородно! Бобров закрыл тетрадь. Он сгорал со стыда. Перед Мартой за то, что прочел ее дневник, перед Земцовым, за то, что подозревал его. Господи, до чего я докатился из-за этой твари! Я же перестал себя уважать! И вдруг в голову ему пришла забавная мысль: а ведь Лешка по сути попался почти в ту же ловушку, что и я. Он так увлекся моей женой, что не заметил, как его сняли на телефон! Да уж, до чего нас доводят бабы! Ухитряемся растерять весь свой профессионализм. Но… Если он и вправду любит Марту… Но как же… Если ему пришлось объяснять ей, что он не в состоянии нарушить долг чести… Значит, она была готова… с ним… Стоп! Она же когда вернулась с Канар и надела злополучное пальто, заявила: «Если я точно узнаю о твоей измене, я оставляю за собой право на симметричный ответ!» И она хотела ответить мне… с Лешкой? Интересно, потому что ее к нему тянет или просто больше не с кем было? Тьфу, сам черт ногу сломит! Но тут он заметил, что на диване лежат подушка и одеяло, аккуратно сложенные и прикрытые пледом. Он вскочил и заглянул в спальню. Там на кровати не было даже белья. Он снова открыл дневник и прочел о том, что Марта теперь спит на диване. Не может спать там, где нам было так хорошо… Я сейчас поеду и убью эту тварь! У него все плыло перед глазами, он задыхался, его душила ненависть. Но тут он вспомнил такой же приступ ненависти, когда узнал о том, что человек по фамилии Горшенин с еще одним подонком когда-то изнасиловал четырнадцатилетнюю Марту. Что ж, по зрелом размышлении, Бобров тогда придумал: брать грех на душу он не станет, у того двое детей. Он просто сделал так, что Горшенин тихо утек за границу. Вот и сейчас надо поступить так же…
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
