«Но куда?» — спросила я сама себя и, не найдя ответа, решила оставить все как есть.
Я еще раз осмотрела тайник и обнаружила на полу, прямо под приемником, кучу мусора.
— Вот так конспиратор, — усмехнулась я и смела следы своей деятельности.
После напряжения последнего часа телом моим завладела вялость, а в душе поселилась апатия безнадежно больного человека.
В своих поступках, сколько ни силилась, я все же не могла обнаружить ни логики, ни смысла. Мне нужно было избавиться от филина, встретиться с Лешей, выяснить отношения с красномордым и поставить его на место, но прежде всего мне хотелось распланировать для себя хотя бы ближайшие полгода. Увидеть открывающиеся перспективы и…
Что «и»? Ну что «и»?! Мне вспомнилась Анечка.
Я подошла к раскрытой форточке и посмотрела вниз. Все так же гонял на велосипеде ребенок, все те же местные кумушки перемывали кости каждому, кто попадал на их острый беспокойный язычок, к двум синюшным алкашикам прибавился еще один, не менее трясущийся и синюшный. Золотыми лодочками скользили по течению нисходящих потоков осенние листья.
Я уткнулась в пыльную штору и зарыдала. Если бы я верила в Бога, я встала бы на колени и молилась. Я бы просила прощения за все грехи свои, вольные и невольные, я просила бы мудрости и силы, я просила бы мужества нести свой крест до конца и не думать о смерти. Во всяком случае, я знала бы наверняка, что Бог меня не покинет.
Я подняла лицо вверх, но там пылал рыжим цветком огненный шар солнца. Я отодвинула штору, встала на подоконник и зажмурилась. В груди моей стало тихо и пусто. Словно каждая клеточка прислушивалась к движению безумных мыслей.
Глотнув полной грудью воздух, я напряглась всем телом, согнулась и в последний момент открыла глаза.
Один из мужичков, пивший секунду назад водку из «горла», так и замер с перевернутой бутылкой. Не закрывая рта, он сделал шаг в мою сторону и остолбенел с округлившимися в ожидании глазами.
— Ира! — раздался голос справа от меня, и я вздрогнула. — Ира, ты что?
— Антон, — простонала я едва слышно.
— Подожди, я мигом. Подожди, мне нужно тебе кое-что сообщить. Очень важное…
— Антон, — снова простонала я. — Не уходи…
— Нет. Я здесь, Ир. Я рядом! Ты только сядь на подоконник.
Как зомби, я послушно села и опустила ноги вдоль шершавой стены. Ветерок ласкал мое лицо, шевелил растрепавшиеся волосы, осушал мокрые глаза, и я стала понемногу успокаиваться.
— Ну вот и отлично, — продолжал руководить моими действиями Антон. — Теперь перекинь ноги в комнату и встань на пол.
— Ладно, — пробормотала я, повинуясь очередному указанию.
— Ирочка, ты меня слышишь? — крикнул Антон.
Я выглянула в окно и уже спокойным голосом ответила:
— Слышу.
— У тебя дверь заперта?
— Кажется, да.
— Ты сейчас закроешь форточку, подойдешь к двери и отопрешь ее. Я приду через минуту, но ты можешь не ждать меня. Ляг и полежи.
— Спасибо, Пушистенький. Жду.
Я подошла к двери и повернула защелку. Затем медленно вернулась в комнату и легла на кровать.
Едва я успела коснуться головой подушки, как дверь после короткого, но резкого стука отворилась, и кто-то, громко стуча каблуками, вошел в комнату.
«Как быстро», — подумала я и улыбнулась.
Мне было лень поворачиваться, и я только тихо произнесла:
— Присядь рядышком.
Кровать заскрипела и глубоко провалилась под тяжестью тела, опустившегося на пружины.
— Демина, я так и знал, что ты меня ждешь. — Противный, слащаво-приторный голос воспитателя шибанул меня током. Я хотела вскочить, но он сгреб меня в охапку и стал мять липкими лапами. Все тот же псиный запах пота забивал мне дыхание. Слюнявый язык уже заползал в рот сквозь плотно сомкнутые губы. Рвотные позывы выворачивали мне глотку, а руки немощными плетьми свисали с кровати, прижатые тяжелым телом борова.
Все, что я могла делать, это стонать и бессильно уворачиваться из-под его агрессивно возбужденного тела.
— Ира! — Резкий окрик заставил борова молниеносно соскочить с меня. Мгновение он растерянно озирался по сторонам и переминался с ноги на ногу, а затем пошел в наступление:
— Кто тебе позволил войти без стука, сявка! Почему ты в женском подъезде без разрешения?! Кто ты такой, чтоб так нагло ухмыляться?! Щенок подворотный! Ублюдок! Вон отсюда! Вон, кому сказано!!
На мое удивление, Антон не сжался, не сдвинулся с места и даже не опустил ухмыляющихся глаз. Он стоял расслабленно и спокойно. Мне показалось, весь этот пыл жирного мерзавца его даже несколько забавляет.
— Может, я вам помешал? — послышался его тихий, но полный скрытой угрозы голос. — Мне показалось, что вы один не справитесь. А еще я подумал, что даже спать вам придется отныне, как акуле. Полмозга отдыхает, пол — на стреме.
— Ты еще вякаешь, мерзавец? — все еще воинственно, но значительно поумерив свой пыл, прорычал красномордый.
Щеки его полыхали и раздувались, подобно кузнечным мехам, рубашка трещала на животе, грозясь лопнуть и вывалить на пол слоистый поток жировых отложений.
— Я не мерзавец, рекомендую запомнить мое имя — Антон.
— Ух ты, сволочь! — прохрипел от негодования жирпотребсоюз, но тут же получил мощный удар в солнечное сплетение. Пуговица на рубашке треснула и покатилась. Я вскочила на ноги, взяла Антона за плечи и горячо задышала в ухо:
— Идем отсюда, Антошка. Идем. Не ввязывайся, слышишь.
Красномордый поднял побледневшее лицо и, глотая воздух, Хрипло пообещал:
— Ну все, щенок, я тебя убивать буду.
— Помогите! По-мо-ги-те! — заорала я, и в тот же момент дверь распахнулась.
В квартиру вошла обеспокоенная Марта Петровна и, гневно взглянув на Антона, сказала:
— Все, Хусаинов, вход в женский подъезд тебе заказан.
— Но, Марта Петровна, — пролепетала я.
— Никаких но! Ни-ка-ких но! Точка.
Она прошла в комнату и увидела растрепанного, вспотевшего, в расползающейся на пузе рубашке своего сменщика. Глаза ее сузились. Она оторопело посмотрела в нашу с Антоном сторону и тихо спросила:
— А… В чем, собственно… э… дело? — И неожиданно решительным громким эхом переспросила: — В чем, собственно, дело? Андрей Викторович, может, вы мне объясните? Что вы делаете в комнате Деминой?
— Вы, дорогая, лучше бы объяснили, почему вас не было на вахте? А потом задавали всякие глупые вопросы. Я воспитатель и не вижу препятствий к тому, чтобы проведывать своих подопечных.
— В нерабочее время? — ехидно уточнила Марта Петровна.
