Ознакомительная версия. Доступно 48 страниц из 239
Скрипачу и его подопечным ничего не оставалось, как ехать вперёд и положиться на свой маскарад. В его надёжности сапёр был совершенно не уверен, в итоге нахмурился и насупился столь убедительно по-гральски, что двое-трое солдат, которые выступили из-за баррикады, чтобы остановить путников, заметно встревожились.
— Город закрыт, — заявил не дрогнувший стражник, который стоял ближе всего к путникам. В довершение своих слов он смачно сплюнул под копыта мерину Скрипача.
Потом говорили, что даже гральский конь узнает оскорбление и не спустит. Прежде чем Скрипач успел открыть рот, конь вытянул шею, вырвав поводья из рук сапёра, и вцепился зубами в лицо солдату. Мерин повернул голову так, что челюсти сомкнулись на щеках и захватили верхнюю губу и нос. Хлынула кровь. Стражник мешком рухнул на землю, издав пронзительный, воющий звук.
Поскольку тянуть стало не за что, Скрипач ухватил мерина за уши и сильно дёрнул, заставив коня отступить ровно в тот миг, когда он уже приготовился добить упавшего солдата копытами. Пытаясь скрыть потрясение под ещё более злобной миной, сапёр начал поливать отборнейшей гральской бранью двух оставшихся солдат, которые в панике отскочили назад, а потом опустили пики.
— Вонючие отродья бешеных собак! Корки дерьма под козьим хвостом! Чтоб дали молодожёнам такое увидеть?! Как вы проклинаете их брак всего через две недели после благословенного дня? Что мне, вшей с головы натравить, чтоб они недостойную плоть сняли с ваших водянистых костей?
Пока Скрипач продолжал выкрикивать все гральские проклятья, какие только смог вспомнить, чтобы не дать стражникам прийти в себя, с холма диким галопом спустился отряд аракских всадников.
— Грал! Десять джакат за твоего коня!
— Дюжину, грал! Но чтоб мне!
— Пятнадцать и мою младшую дочь в придачу!
— Пять джакат за три волоса из его хвоста!
Скрипач набычился и смерил конников яростным взглядом.
— Да никто из вас не достоин даже пук его понюхать! — Затем он ухмыльнулся, отвязал бурдюк с пивом и швырнул его одной рукой ближайшему араку. — Если дадите нам переночевать в вашем лагере, за сребреник можете рукой почувствовать, какой он горячий — но только один раз! За больше — платите!
С диковатыми усмешками араки передавали бурдюк друг другу, делая по глубокому глотку, чтобы завершить ритуальный обмен. Поделившись пивом, Скрипач признал их за равных, тем самым вырвав ядовитое жало из своих оскорблений и проклятий.
Скрипач оглянулся на Крокуса и Апсалар. Оба выглядели потрясёнными. Справившись с неожиданным приступом дурноты, сапёр подмигнул.
Стражники наконец пришли в себя, но прежде, чем они смогли подойти ближе, всадники сдвинули коней, чтобы загородить Скрипача и его подопечных.
— Скачи с нами! — крикнул сапёру один из араков.
Все как один конники сорвались с места. Подхватив поводья, Скрипач пришпорил мерина и поскакал следом, а затем вздохнул, услышав, что «молодожёны» тоже не отстают.
Араки явно затеяли гонку до своего лагеря, но, словно почувствовав новообретённую славу, гральский конь явно решил из кожи выпрыгнуть, чтобы победить. Скрипач раньше никогда не ездил на таком темпераментном животном и даже невольно заулыбался, хотя изуродованное лицо стражника по-прежнему стояло у сапёра перед глазами и заставляло кишки в животе сворачиваться в холодный узел.
Типи[4]араков растянулись шеренгой вдоль гребня продуваемого всеми ветрами холма, каждый стоял на приличном расстоянии от прочих, чтобы даже вечерняя тень не смогла упасть на порог соседа и нанести ему оскорбление. Женщины и дети столпились на вершине, чтобы понаблюдать за гонкой. Они разразились криками, когда конь Скрипача вырвался на переднюю линию и качнулся, чтобы толкнуть плечом самого быстрого соперника. Лошадь арака споткнулась так, что всадник чуть не вылетел из своего деревянного, обитого войлоком седла, — и, поотстав, отчаянно заржала.
Оказавшись впереди всех, Скрипач наклонился к холке мерина, который уже добрался до подножия холма и помчался по поросшему травой склону. Толпа расступилась, когда сапёр оказался на вершине и придержал коня среди типи.
Как и любое другое равнинное племя, араки предпочитали ставить лагерь на вершинах холмов, а не в защищённых долинах. Ветра отгоняли насекомых, края типи приваливали камнями, чтобы не унесло, а заход и восход солнца всегда можно было увидеть, чтобы совершить обряд благодарения.
Скрипач сразу узнал такое расположение, поскольку ездил по этим землям с виканскими разъездами во время кампаний старого Императора. В центре, среди кольца типи, виднелся обложенный камнями очаг. Четыре деревянные жерди, обвязанные пеньковой верёвкой, служили загоном для лошадей. Мотки накатанного войлока лежали и сушились неподалёку, рядом с треножниками, на которых висели растянутые шкуры и полоски мяса.
Около дюжины собак сразу же окружили фыркающего мерина, а Скрипач выпрямился в седле, пытаясь собраться с мыслями. Костлявые, голосистые дворняги могут стать проблемой, но сапёр понадеялся, что они так облаивают всех чужаков, включая гралов. В противном случае маскараду конец.
Вскоре на вершину вылетел отряд араков. Конники кричали и хохотали, останавливая лошадей и спрыгивая на землю. Последними на гребень поднялись Крокус и Апсалар, которым явно было не до веселья.
Увидев их лица, Скрипач вспомнил изуродованного стражника на дороге внизу. Сапёр снова нахмурился и спешился.
— Город закрыли? — выкрикнул он. — Опять мезланская дурь!
Арак, который заговорил с ним на дороге, подошёл ближе, на узком лице играла яростная ухмылка.
— Не мезланская! Г’данисбан освобождён! Южане, как зайцы, бежали в предчувствии Вихря!
— Так почему нас не пускают в город? Разве мы мезланы?
— Очищение, грал! Мезланские торговцы и знать отравляют Г’данисбан. Их вчера всех арестовали, а сегодня казнят. Завтра утром ты введёшь свою благословенную чету в свободный город. Пойдём! Нынче ночью у нас празднество!
Скрипач присел на корточки по-гральски.
— Значит, Ша’ик уже подняла Вихрь? — Он покосился на Крокуса и Апсалар, словно жалел, что принял на себя такую ответственность. — Война началась, арак?
— Скоро, — ответил тот. — Наше проклятье — нетерпение, — добавил он с самодовольной ухмылкой.
Подошли Крокус и Апсалар. Арак удалился, чтобы помочь другим в подготовке вечернего празднества. Под копыта мерина бросали монетки и осторожно тянули руки, чтобы легонько коснуться его шеи и боков. На несколько минут трое путников остались одни.
— Эту картину я никогда не забуду, — проговорил Крокус, — хотя очень хотелось бы, клянусь Худом. Тот бедолага будет жить?
Скрипач пожал плечами.
Ознакомительная версия. Доступно 48 страниц из 239
