– Как «что»? Работает комиссия по экологии. Общественная.
– И что? Есть результаты?
– Наверное. Я пока не в курсе, но…
– Понятно. А кроме комиссии, что-нибудь существенное проводилось? Например, вы можете утверждать, что мусор перестали свозить за Огневку или по крайней мере уменьшился объем вывозимого мусора?
– Н-нет, конечно. Утверждать такое я не могу. Не стоять же мне на свалке день и ночь с секундомером?
– С секундомером стоит, насколько я знаю, тренер на тренировке.
Татьяна не удержалась, прыснула. А Инна, похоже, взяла след, как хорошая гончая, и добычу упускать не собиралась.
– Господин Симаков, а когда у вас новые выборы главы администрации?
– Через год.
– И что, вы собираетесь на второй срок?
– Собственно, какое это имеет отношение к разговору?
– Самое прямое. Вряд ли народ проголосует за вас.
– Это почему?
– Наша газета хорошо раскупается населением. К сожалению, мы мало охватываем сельских читателей. Надо бы это учесть и отправить распространителей в ваш район. Особенно после публикации статьи о загрязнении Красного бора.
– У вас все, Инна Борисовна? – спросила молчавшая до сих пор Татьяна.
– Пожалуй.
– Тогда у меня к Анатолию Григорьевичу будут свои вопросы. После нашего разговора о Федоре Кармашеве прошло достаточно времени. Что-нибудь сделано для реабилитации его честного имени?
– Нет, – с явной злобой ответил Симаков. – Этот вопрос меня не касается. Слухи о доносительствах ходили, еще когда я пацаненком сопливым был, так что не по адресу обратились, милые дамы.
Он, как крыса, загнанная в угол, перешел в наступление. Но видно, не учел, что перед ним не обычные посетители и «милые дамы», а журналистки, причем облеченные властью и определенными полномочиями.
– Вы хотите сказать, господин Симаков, что глава администрации такого крупного села может наплевательски относиться к судьбам и репутации своих односельчан? – с тихой яростью спросила Татьяна.
– К тому же фронтовиков, имеющих правительственные награды, – добавила Инна.
– Да, Федор Николаевич Кармашев, к вашему сведению, дважды орденоносец. Он награжден орденом Красной Звезды и орденом Красного Знамени, – жестко продолжала Татьяна.
– Кстати, такое, мягко говоря, аполитичное поведение руководителя села, не интересующегося ни людьми, ни историей, ни традициями родного края, вряд ли понравится односельчанам, да и вышестоящему руководству. А уж пресса поможет им раскрыть глаза на истину, это я вам обещаю, – глядя в упор на Симакова, твердо сказала Инна.
Женщины встали и, не удостоив Симакова взглядом, вышли из кабинета.
Инна с наслаждением вдохнула на улице вечерний воздух и брезгливо произнесла:
– Ох и пахнет этот твой Смердюков! Хряка бы ему в товарищи, вот парочка была б, близнецы-братья.
– Какой он «мой»? Пошел он к черту! А ведь непотопляемый этот Симаков. Думаешь, я не пробовала надавить на него? Ускользает, как червь.
– Ничего. Я такую статью напишу, мало не будет. Ладно, какие у нас планы на вечер? Ух и развернусь я тут у вас! Все женихи мои будут! На танцы пойдем?
– Инка! Тебе паспорт показать или так вспомнишь?
– Ты про дату рождения, что ли? Фи, как все запущено! Если хочешь знать, наш возраст самый сексапильный.
– Сексуально озабоченный, хочешь сказать?
– Какая хрен разница? Нет в тебе огня, Танька! И в молодости такая же вальяжная была, с этакой меланхолинкой. Впрочем, мужики на таких снопами падают.
– Ага. Совсем меня завалили. Под скирдой не видно.
Они так расхохотались, что Симаков, вышедший следом за ними на улицу, припустил от них чуть ли не бегом. От этой картины их разобрало еще сильнее.
– Добрый вечер, девушки! – услышала Татьяна голос Виталия.
Он выглядывал из своей «нексии» и улыбался.
– Кто это? – схватила Инна Татьянину руку. – Познакомь, а? Колоритный малый.
– Привет, Виташа! Что, так и будешь с «девушками» из машины разговаривать?
Виталий, почуяв игривое настроение сестры, выскочил из машины и бравой походкой подошел к женщинам.
– Виталий, – протянул он руку Инне.
– Инна, – жеманно ответила она, повернув ладонь тыльной стороной, как для поцелуя.
Виталий не растерялся, галантно поцеловал Иннину руку, благоухающую французскими духами.
– Очень приятно, – заглянул он в зеленые глаза Татьяниной подруги и, кажется, попался на удочку.
– А мы не знаем, как вечер убить, – пропела Инна, придав особую бархатистость своему музыкальному голосу.
– Ну! Это не проблема, – полностью заглотил наживку Виталий. – Есть два предложения: шашлыки на природе и ресторан в Привалове. Выбирайте!
– В ресторане, думаю, нет той романтики сельского приволья, – томно ворковала Инна, – а шашлыки – это заманчиво. Выбираем природу. Как, Таня? Согласна?
– Вполне. Можно у нас во дворе. Там и речка рядом. Будем купаться при луне. Сегодня же Иван Купала.
– Ах! Не травите душу бедной горожанке! – взмахнула рукой Инна, «нечаянно» касаясь бицепсов Виталия.
Пока Виталий ездил за свининой к другу, освежевавшему накануне борова, женщины разожгли мангал, принарядились, сделали «боевую раскраску» на лицах, кокетливые прически. Татьяна предупредила Андрея о вечеринке, и он обещал прийти пораньше. Виталий привез мясо, свежие овощи, вино и водку. Татьяна взялась мариновать мясо, а Инна с Виталием накрывали на стол, делали салаты, резали хлеб. К приходу Андрея шашлыки наполовину зажарились. Пока он ходил в баню, а шашлык дожаривался, Виталий развлекал женщин песнями под гитару. Оказывается, Татьяна и не знала, как он прекрасно играет и поет. Сердце Инны было покорено окончательно и бесповоротно. Уже в темноте, при свете свечи, сели за стол. Виталий был в ударе. Он шутил со свойственной ему грубоватой манерой сельского парня, но за внешней простоватостью угадывались незаурядный ум и природная хитринка. Он пустил в ход все свое мужское обаяние. Татьяна даже в глубине души чуть-чуть ревновала его к Инне. Ведь он старался сейчас не ради нее, а ради подруги. Андрей тоже в грязь лицом не ударил. Он смешил женщин анекдотами, байками из студенческой жизни, всевозможными подколами и шутками, на которые был мастер. А ночью пошли на речку. Разошедшаяся не в меру Инна предложила купаться в «костюмах прародителей, то бишь Адама и Евы», но мужчины, к их чести, не опьяневшие так сильно, как женщины, отказались от этой идеи. Тем не менее купание доставило всем ни с чем не сравнимую радость. Особенно Инне. Вода, нагревшись за день, была теплой и душистой. Виталий держал на руках Инну, которой непременно захотелось научиться плаванию на спине. А Татьяна с Андреем поплыли на середину, и Андрей, ныряя, пугал Татьяну русалками и водяными, хватал ее то за руку, то за ногу. Она ругалась, а он заглушал ее возмущенные крики поцелуями, и опять наступали мир и согласие.
