— Твои страхи вполне обоснованны! — выкрикнула она, все еще не в силах успокоить биение сердца после той вспышки в его глазах и мягкой улыбки.
Ну почему, почему она так реагирует на него после всего, что он сделал?! Почему она замечает, как у него поднимаются уголки глаз, когда он улыбается, и как эротичны линии его рта?
Свет падал на нее сзади, но Каттер видел в запрокинутом лице борьбу чувств. В блестящих глазах задержался готовый сорваться отклик, но вместо этого она откинула с лица светлую прядь и отрывисто сказала:
— Пойду на кухню, посмотрю, не надо ли помочь.
Каттер изумился:
— Я думал, ты не занимаешься домашними делами, не ты ли это говорила?
— Это было до того, как меня бросили к волкам и мне пришлось самой отбиваться!
— Выходит, я в конечном счете оказал на тебя хорошее влияние, тигриные глазки.
Она помолчала, искоса взглянула на него и сказала:
— Да, Каттер. Полагаться только на себя я научилась.
— Так и должно быть, — сказал он, Но после того как она ушла и Каттер остался один, он почувствовал раздражение. А чего еще было ожидать? Нельзя взять такую женщину, как Уитни, защищенную и самовластную, и ввергнуть ее в совершенно другую жизнь без того, чтобы либо сломать, либо сделать сильнее. И не этого ли он хотел? Не для того ли отвез в лагерь Красной Рубашки и бросил там? Он, конечно, знал, что ей не причинят вреда, но она-то этого не знала. И вот теперь ее самоуверенность раздражает, и еще больше от того, что он не понимает причин своего беспокойства.
Пришел его сводный брат, и Каттер быстро скрыл досаду.
— Привет, Каттер! — Дэвид улыбался, юное лицо светилось симпатией и восторгом. — Ну и заварил ты вчера кашу! Ручаюсь, мама задала тебе жару! — Стрельнув глазами в сторону кухни, Дэвид с восхищением сказал:
— Каттер, какая красотка! Я никогда не видел таких волос, а еще — кошачьи глаза на женском лице — это что-то!
— Тигриные глазки, — поправил Каттер. — Она тигрица. Не дай ей себя одурачить.
Дэвид заразительно засмеялся.
— Ага, я вчера видел. Она зацепила тебя, да? — Каттер неопределенно пожал плечами, и он продолжил:
— Через несколько дней приедет папа — как ты думаешь, что он скажет про все это? Он прямо с ума сошел, когда прочел в газете, что ты ее похитил и скрылся с армейским жалованьем. Кстати, ты слышал про Крошку Билла?
— А что с ним?
— Убит. В Мексике его подстрелил парень по имени Пэт Гаррет.
Каттер не ответил. Он вспомнил, как в конце апреля, когда дурная слава Билла была сравнима с его собственной, он узнал, что Крошка Билл бежал из тюрьмы. Но кажется, рано или поздно суд настигает каждого.
— Не слыхал, — сказал Каттер, заметив, что Дэвид ждет от него комментариев. — Я понимал, что в один прекрасный день он проявит беспечность. Не многие из тех, кто стоит вне закона, умирают в своей постели.
Дэвид с тревогой посмотрел на брата:
— Но ты же собираешься покончить со всем этим, правда, Каттер? Мне нестерпимо думать, что ты закончишь, как Билл.
Каттер решил его подразнить:
— На меня выдан только один ордер на арест, малыш.
Остальные обвинения не тянут на то, чтобы расклеивать афиши.
— Один, но какой! Честное слово, Брэдфорд хочет, чтобы твою шкуру прибили к забору!
— Его дочь хочет того же.
— Но Каттер! Он в состоянии это сделать!
Каттер с улыбкой разуверил его:
— Почему ты думаешь, что я не смогу убегать от них и дальше?
Дэвид жалобно пожал плечами:
— Не знаю. По-моему, каждого рано или поздно поймают, как Крошку Билла.
Это было эхо его собственных мыслей, и Каттер засмеялся:
— Послушай, может, тебе от этого станет легче. Я намерен вернуть ее отцу и на время исчезнуть.
— Куда ты поедешь? Ты все время уезжаешь и однажды не вернешься. Папа говорит, чтобы я не очень-то беспокоился, что ты как та волчица, которая когда-то у меня была, помнишь?
— Да, помню, — напряженно ответил Каттер.
Дэвид вытер внезапно повлажневшие глаза.
— Я думал, что Серебристая Спина меня любила, как я ее, но она сбежала и не вернулась. А теперь и ты собираешься поступить так же.
— Что еще тебе говорил Дэниел?
Дэвид прикусил губу.
— Что из волка может выйти только волк, сколько ни старайся обращаться с ним как с домашним животным.
— Это, наверное, относится и к людям, — нежно сказал ему Каттер и про себя подумал: интересно, почему он сам не следует этому совету. Волк будет волком, тигр — тигром, а он даже в шелковом костюме и высокой шляпе останется неугомонным бродягой. — Закон природы, Дэйви, мой мальчик, — сказал он и любовно потрепал брата по густой шевелюре.
Смутившись, Дэвид сказал:
— Кстати, о законе природы — ты ведь не собираешься отвозить ее назад, а? Я вроде как надеялся, что, может, ты привязался к ней…
— Привязался? Да по мне медведи гризли и те лучше! — Каттер осклабился, а Дэвид засмеялся.
— Все равно интересно будет посмотреть, что скажет папа, когда вернется. Ручаюсь, она ему понравится.
Каттер хмуро подумал, что действительно будет очень интересно понаблюдать, как Дэниел Коулмен отреагирует на Уитни Брэдфорд. Оставалось только надеяться, что к этому времени его здесь уже не будет.
— Пойду нанесу визит, — отрывисто сказал Каттер, и когда Дэвид предложил себя в попутчики, засмеялся и сказал, что это не лучшая идея.
— А, это значит, ты пойдешь вниз по реке.
— Что ты об этом знаешь? — не удержался от изумления Каттер. — Тебе всего четырнадцать лет. Я с трудом верю, что ты начал ходить по этой дорожке.
Дэвид воинственно сказал:
— А тебе сколько было лет, когда ты пошел в первый раз?
Каттер задумался и пожал плечами:
— Не важно, все равно ты со мной не пойдешь. Некоторое время меня не будет. Скажи маме, что я не приду на ужин.
Дэвид решил промолчать о том, куда пошел Каттер, и вечер прошел благополучно. В свете высокого подсвечника, водруженного на середину стола, Уитни выглядела так, как будто вот-вот упадет и заснет. Волосы были похожи на полированную слоновую кость, щеки побледнели. Оживляли лицо только глаза, в которых отражались свечи; отсутствие Каттера ощущалось так остро, как будто без него не находилось тем для разговора.
Когда легли спать и в доме все стихло, Уитни лежала без сна. Раздраженная тем, что не может выкинуть Каттера из головы и сосредоточиться на чем-нибудь другом, она наконец прекратила попытки заснуть и завернулась в шаль, сочетавшуюся по цвету с муслиновым платьем без рукавов, которое ей дала Дебора. Она пойдет и посидит в патио при лунном свете, послушает ночные звуки.
