Он вытащил из буфета пачку печенья, высыпал несколько штук на тарелку. Матильда немедленно положила нос на стол, а Рекс не стал.
Грег Холдер двигался изящно, непринужденно. Явно не напрягаясь. Он был дома, в своей кухне, со своей собакой и своим печеньем, причем, разумеется, одетый, — а вот я отнюдь.
— Вы живете одна?
Он подтолкнул печенье ко мне поближе.
— Да. По большей части. Иногда.
— Так «да» или «иногда»?
— Мои дети живут у отца. Он назначен опекуном. И это его собака. Она у меня временно, пока они все во Флориде.
Я сообразила, что держу в каждой руке по печенью. Одно я отдала Матильде — та проглотила его не жуя. Потом положила морду на стол и стала постепенно подвигаться к тарелке — в надежде заглотить все печенье в один присест. Грег хлопнул ее по носу, она тут же оставила печенье в покое и легла к его ногам. Рекс положил ей на шею могучую лапу. Я наблюдала все это, зная, что они говорят на своем собачьем языке, в котором я не понимаю ни аза.
— А у меня нет детей, — сказал Грег. — Жена была, но она теперь живет в Орегоне.
— Вы готовите? — поинтересовалась я, окидывая взглядом кухню — чистую и явно мало используемую.
— Так, что попроще: завтрак, макароны, бифштексы.
Я не приметила ни единой кастрюли или сковородки. Плита была девственно-чистой.
— Тут готовите? — уточнила я, указывая на микроволновку.
— Естественно.
На нем была фланелевая рубаха, в распахнутом вороте виднелась белая футболка. Плечи были широки, и я против своей воли обратила внимание, что грудь у него крепкая и мускулистая. То, что я вот так вот по-идиотски пялюсь на симпатичного мужика, я отнесла на счет любовных романов. Да, хорош собой. В обществе таких мужчин я всегда нервничаю.
— Это называется не «готовить», а «разогревать», — уточнила я.
— Как же вы все-таки стараетесь со мной подружиться! — Он улыбнулся. — Сперва вы попытались слямзить мою собаку. Теперь вот выследили меня — небось снова надумали умыкнуть Рекса. Я, правда, пока так и не понял, зачем он вам сдался, — разве что поучить вашу собственную псину хорошим манерам. А потом приезжаете ко мне домой — в нетрезвом виде — и оскорбляете мои кулинарные способности.
— Вы знаете Джона Барретта? — поинтересовалась я.
— Этого изобретателя, по резиновой части? Да, знаю. Это и есть ваш бывший?
Я встала:
— Давай, Матильда, пошли.
Матильда, негодница, дрыхла на ноге своего нового хозяина.
— Да ладно вам, — сказал Грег. — Допивайте чай. Вы что-то нервничаете. Вы меня не знаете, а вот Джон знает. Я славный парень, честное слово. И я вас не трону. Можете снять куртку, допить чай, а потом ехать домой.
Я утерла пот со лба.
— Я не собиралась никуда заезжать. Просто поехала покататься, вот и не оделась.
Мы оба посмотрели на мои ноги в пижамных брюках из розового атласа.
— А это что?
— Пижама. — Я снова села. — На самом деле она должна была спасти мой брак. Но я ее так и не вытащила из коробки.
И тут я, помимо воли, принялась рассказывать ему про Тамми, про Джонова папашу и про детей, которых у меня отняли. Рассказала про дом, про то, как нашла рукопись.
Он поставил на стол хлеб и сыр, нарезал и то и другое. Я в тот день не ужинала, поэтому набросилась на еду.
— А это ценная рукопись? — спросил он.
— Если ее действительно написал Набоков, ей цены нет. Но специалисты говорят, что не он.
— А вы думаете, что он?
— Да. Наверное, я ошибаюсь. Я, как правило, ошибаюсь. Но книга замечательная. Малыш Рут в ней такой болван. Вокруг него столько любви, а он ее в упор не видит. Трагично — и одновременно очень смешно. И автор так проницательно пишет об этом городке. Хорошо бы, ее все-таки опубликовали. Мой агент, Марджи, сейчас этим занимается.
Я расстегнула молнии под мышками.
— Марджи Дженкинс?
Никогда я не привыкну к укладу маленьких городов. Я кивнула:
— Я, наверное, пойду.
Мне совсем не хотелось уходить, было так уютно с ним беседовать, пока Матильда похрапывала, пришпиленная к полу лапой Рекса. Я цыкнула на нее, но она не проснулась. Я наклонилась и пристегнула поводок.
— Может, эта пижама и спасла бы ваш брак, — проговорил Грег, на удивление без всякой издевки.
Я потянула за поводок, пытаясь поднять Матильду на ноги.
— Давайте как-нибудь поужинаем вместе. Ну, когда вы оденетесь как следует.
— Да, пожалуй. С удовольствием.
Я продолжала безуспешно тянуть с пола свою псину.
Грег щелкнул пальцами, обе собаки вскочили.
— Сидеть, Рекс, — приказал он.
Рекс замер.
— Как у вас это получается? — спросила я. — Мне казалось, мастидоги не поддаются дрессировке.
— Штукам посложнее их не обучишь. Они привязчивые, но туповатые. Нужно развивать в них то, что им самим по душе. И еще они очень уживчивые. — Он цокнул языком, и Матильда встала с ним рядом. — Я провожу вас до машины.
На улице температура упала ниже нуля. Я открыла пассажирскую дверь для Матильды.
— Как насчет вторника? — спросил Грег.
Во вторник должен был открыться дом свиданий.
— Нет, во вторник не могу.
— А в какой день на этой неделе вы могли бы со мной поужинать? В ресторане, — добавил он.
Я довольно смутно помнила этикет свиданий, но еще не забыла, что вечер пятницы — слишком шумное время для первой встречи, а суббота и того хуже.
— В четверг на следующей неделе. На этой неделе мне предстоит одно важное дело.
— Я вам позвоню. Смит, да?
— В телефонном справочнике я еще числюсь как Барретт. — Убедившись, что Матильда убрала свой нос, я захлопнула дверцу — мне вдруг страшно захотелось уехать. Сделав шаг, я услышала треск рвущейся материи и поняла, что ноги заголились полностью. Я защемила пижамную брючину дверцей, и застежка-липучка разлепилась, как ей и положено. Я посмотрела на свои голые голени, торчащие из сапог, бледные, как сливочные тянучки.
Грег покачал головой.
— С вами не соскучишься, — сказал он. Открыл дверцу и извлек из машины драную тряпку, которая раньше была моими штанами.
— Спасибо. — Я выхватила ее. Обошла машину, стараясь делать шаги поменьше, придерживая полу куртки обеими руками.
— Вот, держите. — Грег снял фланелевую рубаху и бросил мне ее через капот. — Прикройтесь, а то замерзнете.
— Спасибо.
Рубаха еще не остыла. Я поняла, что уже очень давно не прикасалась ни к одному человеку. Неделю? Десять дней? А к мужчине и того дольше. Я обернула голые ноги рубахой и залезла в машину.
