Она вошла в ванную и замерла, глядя в неожиданном смущении на косметику, стоящую на стеклянных полках. Габриэль не понимала, что следует взять с собой и в каком количестве, ведь она не знала, сколько будет отсутствовать. К тому же она не решила, куда направится. Женщина посмотрела на себя в зеркало, на растерзанное платье, которое так долго выбирала, рассчитывая, что сегодня начнется ее карьера художника. И расплакалась — не столько из-за жалости к себе, а из-за страха.
«Пусть он не болеет, — подумала она. — Господи, пожалуйста, не забирай его у меня так».
Одновременно она отстраненно изучала свое лицо. Поразительно, какой уродливой ты становишься, когда плачешь — словно проходишься каракулями по рисунку.
Прошло некоторое время, Габриэль принялась искать в карманах жакета бумажную салфетку, и ее пальцы наткнулись на жесткий край визитной карточки профессора Роберта Уолтона.
Глава 12
…Разнообразие есть породы в процессе формирования, или, как я их назвал, зарождающиеся виды.
Чарлз Дарвин.
Происхождение видов (1859)
Было уже заметно больше трех часов, когда Хьюго Квери вернулся в свой кабинет. Он оставил несколько сообщений на мобильном телефоне Хоффмана, однако так и не получил ответа — и испытывал некоторое беспокойство. Так называемый телохранитель любезничал с девушкой-портье и даже не заметил, что президент ушел из отеля. Квери немедленно его уволил.
И все же англичанин пребывал в хорошем настроении. Он уже не сомневался, что они удвоят предполагаемые инвестиции — до двух миллиардов долларов, — что позволяло рассчитывать на дополнительные сорок миллионов в год только за управление капиталами. Он выпил несколько бокалов превосходного вина. Когда ехал на машине обратно из ресторана, решил отпраздновать успех, позвонил в «Бенетти» и заказал посадочную площадку для вертолетов на своей яхте.
Хьюго так широко улыбался, что сканер распознавания лиц не сработал, и ему пришлось повторить процедуру, заставив себя немного успокоиться. Он прошел под безликими, но внимательными камерами наблюдения, весело сказал: «Пять» лифту и, поднимаясь в стеклянной трубе, напевал себе под нос старую школьную песню. Во всяком случае, то, что до сих пор помнил, — sonent voces omnium, tum-tee tum-tee tum-tee-tum.Когда двери лифта распахнулись, он приподнял воображаемую шляпу перед своими хмурыми спутниками, скучными трутнями из «ДигСист» или «ЭкоТек», или как там еще они назывались. Ему даже удалось сохранить улыбку на лице, когда за стеклянными перегородками «Хоффман инвестмент текнолоджиз» он увидел инспектора Жана-Филиппа Леклера из женевского департамента полиции, который ждал его возле входа. Квери посмотрел на бейджик гостя, потом вгляделся во взъерошенную фигуру, стоящую перед ним. Американские рынки открывались через десять минут, и встреча с полицейским сейчас ему была совершенно ни к чему.
— А мы не могли бы перенести нашу встречу на другое время, инспектор? У нас сегодня был очень трудный день.
— Сожалею, что потревожил вас, месье. Я надеялся поговорить с доктором Хоффманом, но в его отсутствие должен обсудить некоторые вопросы с вами. Обещаю, что наша беседа займет не более десяти минут.
То, как стоял инспектор, расставив ноги чуть шире, чем следовало, заставило Квери сменить стратегию.
— Конечно, — ответил он, включив фирменную улыбку. — Я уделю разговору с вами столько времени, сколько потребуется. Давайте пройдем в мой кабинет. — Он протянул руку и предложил полицейскому идти первым. — Поворачивайте направо, и до самого конца.
У Квери возникло ощущение, что сегодня он улыбался пятнадцать часов подряд. Как только Леклер оказался спиной к нему, Хьюго позволил себе нахмуриться.
Инспектор медленно прошел мимо операционного зала, с интересом посматривая по сторонам. Большое помещение с мониторами и часами, показывающими время в разных частях света — что ж, именно так он и представлял себе крупную финансовую компанию; нечто похожее он видел по телевизору. Однако служащие удивили — все очень молоды, без галстуков и костюмов, — и еще поразила тишина. Все сидят за столами и предельно сосредоточенны. Это напомнило экзамен в мужском колледже. Или семинар. Семинар Маммоны… Образ ему понравился.
— Что я могу вам предложить, инспектор? — с очередной улыбкой спросил Квери. — Чай, кофе, вода?
— Думаю, чай, раз уж я с англичанином. Благодарю вас.
— Два чая, Эмбер, милая, пожалуйста.
— Тебе звонили, Хьюго, куча народа.
— Да, можно не сомневаться. — Квери распахнул дверь кабинета и посторонился, пропуская вперед Леклера. — Пожалуйста, присаживайтесь, инспектор. Прошу меня простить, это займет несколько секунд.
Он проверил монитор. Европейские рынки довольно быстро двигались «на юг». DAX[54]опустился на один процент, CAC[55]— на два, FTSE[56]— на полтора. Евро понизился больше чем на цент относительно доллара. У Хьюго не было времени проверить все позиции, но баланс прибылей и убытков показывал, что за сегодняшний день ВИКСАЛ-4 заработал 68 миллионов долларов. И все же было во всем происходящем нечто зловещее, и, несмотря на хорошее настроение, Квери чувствовал, что приближается буря.
— Ну все отлично, — сказал он, с удовлетворенным видом откидываясь на спинку кресла. — И когда же вы поймаете маньяка, который влез к Алексу?
— Пока еще не поймали. Насколько я понимаю, вы с доктором Хоффманом работаете восемь лет.
— Все верно. Мы основали нашу компанию в 2002 году.
Леклер вытащил блокнот и ручку и показал их Квери.
— Вы не против, если я?..
— Я — нет, но Алекс стал бы возражать.
— Простите?
— У нас запрещено использовать бумагу внутри компании, а нам с вами — газеты и блокноты. Считается, что компания полностью перешла на цифровую запись информации. Но Алекса здесь нет, так что не беспокойтесь.
— Звучит немного эксцентрично. — Леклер сделал заметку в своем блокноте.
— Да, можно и так сказать. Или что все здесь окончательно спятили. Но тут ничего не поделаешь — таков Алекс. Он гений, а они видят мир совсем не так, как мы. Существенную часть своей жизни я трачу на то, чтобы объяснить мотивы его поведения простым смертным. Как Иоанн Креститель, я иду перед ним. Или за ним.
Хьюго вспомнил о ленче в «Бо Риваж», когда ему пришлось дважды оправдывать поведение Хоффмана перед простыми смертными. Сначала, когда тот опоздал на полчаса: «Алекс прислал свои извинения, сказав, что работает над решением очень сложной задачи». Потом внезапно сбежал из ресторана, когда подавали очередное блюдо. «Ну это же Алекс, друзья, — очевидно, на него опять снизошло откровение». И хотя многие ворчали и закатывали глаза, они были готовы принять такое поведение Алекса Хоффмана. В конечном счете тот вполне мог появиться голым с гавайской гитарой в руках, пока он выдавал доход, равный восьмидесяти трем процентам в год.
