Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
Последние слова прозвучали решительно и непреклонно. И Хидэёси был, безусловно, прав. В свои пятьдесят четыре года он должен был позаботиться о том, чтобы в окружении Тяти и их сына присутствовали надёжные и достаточно влиятельные люди, которые возьмут на себя опеку над малолетним наследником рода Тоётоми и его матерью в случае смерти самого Хидэёси. Теперь, узнав его истинные намерения, Тятя больше не настаивала. «Бедная Когоо, — вздыхала она. — Но коли это необходимо для безопасности Цурумацу, ей придётся расстаться с Ёкуро Садзи, владельцем крошечной крепости, удельным князьком, за чьей спиной, однако, стоит влиятельный клан Токугава».
Проводив Хидэёси до ворот замка, Тятя вернулась в свои покои и обнаружила там сестру.
— Ты замолвила за меня словечко? — спросила Когоо, обратив к ней бледное лицо, на котором вот уже целый месяц не гостила улыбка.
— Я поговорила с его высокопревосходительством, но он велел тебе оставаться здесь до конца похода на Одавару. Сейчас бесполезно просить его о чём бы то ни было — он и думать ни о чём не может, кроме предстоящей войны.
Когоо снова подняла голову, опалив сестру взглядом, в котором горела ненависть, и покинула её покои, бросив через плечо:
— Мне всё ясно.
С наступлением нового года до замка Ёдо начали долетать слухи о передвижениях войск. Иэясу Токугава, Нобукацу Ода и Удзисато Гамоо повели своих самураев на восток прибрежными трактами; Кагэкацу Уэсуги и Тосииэ Маэда двинулись к Одаваре горными перевалами. Ожидалось, что на поле брани войска прибудут к середине второго месяца или к восходу третьей луны.
В народе болтали разное; кое-кто полагал, что Иэясу и Тосииэ вознамерились восстать против Хидэёси и заключить союз с кланом Ходзё. Словно бы для того, чтобы пресечь эти слухи, разнеслась весть о том, что на третий день первой луны двенадцатилетний Нагамару, сын Иэясу, в сопровождении влиятельных вассалов дома Токугава, в числе коих был Тадаё Сакаи, прибыл в Дзюракудаи. Весть быстро подтвердилась. Оказалось, Иэясу, обеспокоенный разговорами о том, что он якобы затевает измену, поспешил обезопасить себя от недоразумений, которые могли возникнуть у него с Хидэёси, и по собственному почину отдал сына в заложники, отправив его во дворец кампа-ку. Хидэёси устроил для Нагамару церемонию совершеннолетия — нарёк его взрослым именем Хидэтада, пожаловал меч с золотой цубой[77], велел выбрить лоб полумесяцем[78], — после чего любезно преподал юноше, воспитанному в Суруге, несколько уроков столичных обычаев, а затем отослал его обратно в Сумпу, показав тем самым, что всецело доверяет Иэясу и не видит необходимости держать членов семьи своего соратника в заложниках.
С конца первого месяца все слухи, доходившие до Тятиных ушей из столицы, подтверждали неизбежность кровопролитных боёв. В Сандзё для переброски войск возвели огромный мост, возле которого вывесили извещения с подписью Хидэёси: «Лиходеев, задумавших творить насилие и бесчинствовать на союзных землях, ждёт смертная казнь»; «Тот, кто дерзнёт пожар учинить в лагере, будет сурово наказан. Коли сбежит он — наказание понесёт вышестоящий»; «Раздача риса, соломы, дров и прочего производится с дозволения командующих».
Второй месяц прошёл в атмосфере предвоенного возбуждения. Все ждали, что Хидэёси со дня на день самолично выступит в поход, но он по-прежнему не покидал столицу.
От одного самурая, остановившегося в Ёдо проездом из Сумпу, Тятя узнала о том, что в начале второго месяца Удзисато Гамоо повёл своё войско на восток из замка Мацудзака, что в Исэ. Она с лёгкой ностальгией вспоминала о молодом военачальнике, но теперь её сердечко не трепетало, как раньше, когда приходили весточки от этого человека. Она всё ещё бережно хранила образ Удзисато в тайниках своей души, однако со времён её детства он претерпел необратимые изменения.
С восходом второй луны Хидэёси нанёс Тяте первый визит в новом году. Он уже давно не дарил её своим вниманием, и это не могло не вызывать у молодой женщины некоторого беспокойства. При мысли о многочисленных наложницах, готовых ублажить его в Дзюракудаи, пока она, Тятя, тоскует одна в своём замке на отшибе, её охватывала жгучая ревность. Но, увидев Хидэёси, она поняла, что переживала понапрасну, потому что даже её юное обольстительное тело не смогло отвлечь полководца от размышлений о предстоящих битвах и усмирить обуявшую его боевую горячку. На ложе он обнимал её как будто по привычке, а исполнив долг господина и повелителя, тотчас продолжил толковать о ситуации на фронте, словно не в силах был остановиться.
— Авангард уже подошёл к берегам Кисэгавы, а арьергард застрял на дорогах Мино и Овари, — не унимался Хидэёси. — В первый день третьей луны мне надлежит явиться в императорский храм, где его величество пожалует мне священный меч, дабы мог я возглавить войско и разгромить мятежников. Лишь после этого я покину столицу. Ты, кстати, будешь присутствовать на церемонии… Гмм, надобно подыскать тебе хорошее местечко на скамьях для гостей — народу там будет тьма. — Он был столь весел и воодушевлён, словно готовился к лихому празднику, а не к кровопролитным сражениям.
Утром первого дня третьей луны дама Ёдо покинула свой замок впервые с тех пор, как ступила под его своды, и отправилась в столицу на торжественную церемонию проводов его высокопревосходительства кампаку, которому предстояло выступить в поход на Одавару. Воины в боевом облачении препроводили молодую госпожу и её свиту к скамьям, сооружённым по случаю торжеств в квартале Сандзё-гавара. Означенные скамьи стояли вереницей вдоль всей улицы и терялись из виду на её излёте, а самурай, указывавший дорогу Тяте, сообщил, что ряды продолжаются и дальше, занимают обочины тракта в Ямасине и заканчиваются лишь на подступах к Оцу и что поглядеть на отбытие его высокопревосходительства кампаку с войском собралась безбрежная толпа — люди пришли даже из Осаки, Фусими и Нары.
До начала церемонии оставался целый час. Дама Ёдо сидела на скамье для гостей, и ей казалось, что она присутствует на каком-то весёлом торжестве, а не на отбытии армии к полям сражений. Вот наконец показался авангард. Глядя на вооружённых до зубов самураев в доспехах, невозможно было усомниться — их ждёт битва, но выступали они медленно и величаво, словно на параде. Тятя смотрела на полковые стяги и море флажков, подрагивавших за плечами у воинов в лучах весеннего солнца, на полководцев в тяжёлых нагрудниках из золотых пластин, полыхавших огнём, на боевых коней в драгоценной сбруе, на плотников, тащивших инструментарий для строительства укреплений, на пеших ратников с мечами наголо. Все они продвигались вперёд с безмятежным спокойствием, будто не на кровавую сечу шли, а на праздничный променад. Быть может, оттого, что Оцу, первый перевалочный пункт, где шеститысячная армия тем же вечером встанет на ночлег, находился совсем близко, полки не торопились и выступали парадным шагом. Так или иначе, всё это больше походило на мирное шествие, а не на смертоносный бросок к полю брани.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
