Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
Много лет назад, в одну из суббот, когда я проводил в его доме большую часть своего времени, мы надолго задержались после вечерней молитвы.
– Ну почему ты вечно опаздываешь?!
Энергию раббанит Рохл не поубавили даже двенадцать родов. Можно только представить, какие силы клокотали в ней сразу после замужества.
– Ладно, в будний день ты сидишь в синагоге допоздна, но в субботу! Дети ждут кидуш, гости почти заснули, и что я должна со всем этим делать?
– Радоваться, Рохл, только радоваться, – раввин безмятежно улыбался, словно услышал нечто приятное. – Ты так напоминаешь мне мою маму, она тоже упрекала отца за поздние возвращения. И знаешь, что он ей отвечал?
– Что?
– Даст Б-г, один из наших детей усвоит эту привычку и станет уходить последним из синагоги. Вовсе не самая плохая из человеческих привычек…
В последние годы я невольно соперничаю с раввином. Женитьба и рождение детей подчинили весь мой день заботам о пропитании семейства, покупкам, уборке и чертовой уйме бесконечных дел и делишек. На учебу остается только поздний вечер, я собираю книги, ухожу в синагогу и сижу до полуночи. Жена сперва сопротивлялась, но я быстро поставил ее на место.
– Мир существует только благодаря изучению Торы, так написано в трактате Санхедрин.[105]Написано?
– Написано, – согласилась жена. Она у меня грамотная.
– Раз мужчины учатся, у них есть право на существование. Но как быть с женщинами?
Моя умная жена молчала.
– Так вот, написано в том же трактате, что это право женщина зарабатывает терпеливым ожиданием. Пока муж корпит в синагоге над книгами, она ждет его дома. Написано?
– Написано, – снова согласилась жена.
На том и порешили. Моя жена вообще с мужем не спорит – так воспитана. Я долго ее выбирал, выискивал среди других хороших и разных. Раббанит Рохл была моим ведущим в этом непростом вопросе.
– Прежде всего, – наставляла она, – выбери хорошую семью. Тут мы тебе поможем. Потом смотри на братьев: какой характер у братьев, такой и у жены окажется. Если характер подходит – тогда знакомься с девушкой. На внешность особенно не гляди: достаточно, чтобы была симпатичной. Ищи девушку, которая тебя любит. Или сможет полюбить. Главная связь между мужем и женой не через голову, а через сердце. Не будет любви, ничего не будет. Вот я, например, люблю своего мужа. И когда кричу на него, тоже люблю.
– Так как же узнать, любит она или не любит, – требовал я подробных инструкций. – Прямо так и спросить, после второй встречи? А если обманет? Слова, слова, разве можно доверять словам?
– Настоящая любовь приходит после третьего ребенка, – отвечала раббанит Рохл, не переставая штопать детские колготки. – Но расположенность к ней, химия между двумя людьми, видна сразу. Или она возникнет между вами, или не возникнет. Ты себя слушай: если ёкнет сердечко – значит, твоя суженая. А если молчит – ищи дальше.
Раввину здорово повезло с выбором: отыскать умную красавицу с добрым сердцем – не проще, чем раздвинуть воды Красного моря. Поэтому указания раббанит я выполнил с тщательностью и почтением, завидуя раввину и уповая на подобный результат.
Жена меня любит, поэтому я спокойно засиживаюсь в синагоге. Три раза в неделю со мной занимается Элиэзер, тоже раввин, только совсем молодой. Экзамены он сдал несколько лет назад, но должности не ищет: его тесть достаточно богат, чтобы позволить зятю спокойно сидеть над книгами.
Наши отношения давно перешли за грань учебы: половину времени мы тратим на обмен новостями, обсуждение семейных проблем, политику. Всласть наговорившись, открываем Талмуд.
Сегодня Элиэзер ушел немного раньше обычного, зато раввин задержался. Я по двадцать раз повторял каждую фразу на странице, пытаясь проникнуть в глубины смысла. Глубины смерзлись: мысли скользили по их поверхности, словно коньки по синему льду.
Приподняв голову, я оглянулся, и мне показалось, будто в синагоге уже никого нет. Раввин наконец ушел, и наступил самый сладкий момент, когда ангелы, созданные за целый день молитв, принадлежат только мне одному. Уткнувшись в книгу, я продолжил чтение, но учеба не шла. Какое-то странное беспокойство упрямо вторгалось между вопросом рабби Меира и ответом рава Шешета.[106]Я снова поднял голову и уперся во внимательный взгляд.
За самым последним столом сидел незнакомец и глядел на меня, не отрывая глаз. Его лицо кого-то напоминало, наверное, мы уже встречались. Моего роста и лет примерно таких же, только борода вроде длиннее и седины в ней больше. Жаль, конечно, делиться ангелами, но ничего не поделаешь: синагога – место общественное.
Я опустил глаза и ринулся в синие глубины смысла. Бесполезно. Взгляд незнакомца ощущался кожей, как ток холодного воздуха, едва осязаемое, но вполне явное прикосновение. Бросив взгляд в его сторону, я обнаружил, что он передвинулся на несколько рядов и теперь сидит через три стола от меня.
Прошло еще несколько минут. В приоткрытое окно тянуло ночной свежестью. Постукивал маятник, потрескивали, освободившись от дневной тяжести, стулья, зеленые занавески на балконе женской половины легонько покачивались. Скрипнул стол. Я поднял глаза. Незнакомец сидел напротив, крепко опершись локтями о столешницу. В руках он держал трактат Талмуда, точно такой же, как у меня.
– Простите, – его голос звучал глуховато. – Вы, я вижу, учите тот же трактат. Не помогли бы разобраться с одним местом? Читаю в двадцатый раз, но как об стену горох.
Ну что тут сказать? Учитель из меня никудышный: объяснять терпения не хватает. Но если спрашивают, да еще в лоб, отказать невозможно.
Мои сбивчивые рассуждения незнакомец слушал внимательно, согласно кивая головой. Но глаза его были пусты, мысли явно витали вдали от Талмуда. Место, о котором он спрашивал, совсем не простое, и объяснение получилось пространным.
– Спасибо, спасибо, – он даже чуть поклонился, – вы прекрасно объясняете. Но… – он слегка замялся, и стало понятно, что сейчас начнется то, из-за чего он подсел за мой стол. – Меня мучит один вопрос, я страшно истерзан, не сплю, голова идет кругом. Ношу его в себе уже давно, а поделиться боюсь. Сегодня вечером понял: всё, больше нет сил. Пришел в синагогу, хотел поговорить с раввином, да не решился. Домой возвращаться боязно, опять не засну до рассвета. Вы бы не согласились выслушать?
Очень знакомый тембр голоса. И черты лица знакомы. Мы явно где-то пересекались. Паузу он воспринял, как знак согласия, благодарно улыбнулся и начал:
– Со мной случилось самое страшное, что может произойти с религиозным человеком, – я люблю замужнюю женщину.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
