Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
Через две недели выяснилось, что Эстер беременна, а еще через две наступил месяц нисан[102]и началась большая пасхальная уборка. Ешивы закрылись на каникулы, и ешиботники, вооружившись щетками, швабрами и прочим инвентарем, бросились на розыски хамеца.[103]
Свою двухкомнатную квартирку, которую родители сняли для них на первые несколько лет совместной жизни, Эстер и Эльханан выдраили до блеска. Тоненькой отверткой Эльханан прочистил щели между мраморными плитами пола, леской проверил зазоры в стульях, покрыл блестящей фольгой кухонный стол и газовую плиту.
Последним, завершающим ударом должно было стать кипячение посуды. На свадьбу им подарили множество кастрюль, сковородок и столовых приборов. Те что попроще Эстер использовала на каждый день, а дорогие отложила для Песаха. Теперь, по правилам, предстояло окунуть их в кипящую воду, а потом отнести в микву.
Эльханан взял взаймы у соседей специальный бак, огромное никелированное чудище, водрузил его на плиту и долго заполнял водой. В бак умещалось литров тридцать, если не больше, но зато в него влезала самая большая кастрюля.
Закипало чудище очень долго, казалось, что огонь не в силах разогреть такую огромную массу воды. Но наконец из отверстия в крышке повалил с пришепетыванием пар, и Эльханан поспешил в комнату – принести картонные коробки с посудой. Эстер осталась на кухне, через несколько секунд оттуда донесся удар, за ним – отчаянный крик боли и еще один удар.
Вбежав на кухню, Эльханан обнаружил Эстер без чувств, распростертую в луже исходящего паром кипятка. Бак валялся рядом, судя по всему, его падение сшибло Эстер с ног.
Она лежала на полу в темнеющем от воды платье, и по ее лицу стремительно расползались багровые пятна ожога.
Пасхальный седер он провел в больнице, рядом с постелью жены. Эльханан негромко читал Агаду, прерываемую стонами Эстер, и пил четыре обязательных бокала вина, не чувствуя ни вкуса, ни удовольствия.
Эстер выписали через четыре недели. Ее верхняя губа превратилась в бесформенный рубец, кожа щек стянулась, а груди представляли собой розовое, покрытое полосами шрамов мясо, прикосновение к которому вызывало у Эльханана легкую дрожь отвращения. Слово, данное самому себе в первую брачную ночь, реализовалось чудовищным, невообразимым образом.
Слова, слова, слова… С какой осторожностью нужно относиться к этим, казалось бы, мгновенно исчезающим в мировом пространстве звукам.
Ожоги не повлияли на беременность: в положенный срок Эстер родила здорового мальчика. Навалились хлопоты, пеленки, прививки, а вместе с ними и радости первой улыбки, смешного гуканья, умильных ужимок и гримас. На жену Эльханан старался не смотреть, ее изуродованное лицо пугало. Их постели стояли в разных концах спальни, а вилку или другой необходимый предмет он никогда не передавал из рук в руки, а клал на стол.
Написано в Святых Книгах, что лучшее время для супружеской близости – это субботняя ночь. Так Эльханан объяснил жене свою холодность. С учетом месячных и запрещенных после них семи дней для близости оставались только две ночи в месяц. Но даже их оказалось более чем достаточно: Эстер беременела от одного прикосновения мужа.
Через пять лет у них было пятеро детей – трое мальчиков и девочки-близнецы. Эстер пришлось уйти из больницы, где она работала медсестрой, и подрабатывать частными визитами – делать уколы на дому. Денег катастрофически не хватало, и Эльханан вместо вечерней учебы устроился на ювелирную фабричку в промзоне Реховота. Работа ему досталась самая вредная – окунать серебряные кубки, подсвечники и подносы в ванны с гальваническим раствором. Платили за нее прилично, потому что никто не соглашался стоять у этих ванн; уверяли, будто ядовитые испарения уничтожают мужскую силу. Но Эльханану только того и надо было, он с удовольствием соглашался на сверхурочные, принося в конце месяца солидную прибавку к зарплате.
С женой Эльханан почти не разговаривал. Только о детях и хозяйственных проблемах, ведь сказано: умножающий беседы с женщинами умножает количество глупости в мире. И пояснили комментаторы, что в первую очередь это относится к жене. Эстер поначалу обижалась, а потом привыкла: ей, похоже, вполне хватало общения с соседками, мужья которых также безвылазно учили Тору, и со своими детьми.
В субботу на длинной утренней молитве Эльханан молиться не мог. Всё его раздражало: громкий голос кантора, сопение прихожан, их кашель, сморкание, разговоры. Нет, внешне он выглядел обычно: как все, склонялся над молитвенником, вставал вместе со всеми, кланялся. На самом деле Эльханан ждал, когда отгремит последний «кадиш»,[104]молящиеся, шаркая подошвами, покинут синагогу и он останется один, совершенно один, в огромном пустом зале.
Блестели лакированные спинки кресел, тяжело топорщился бархат занавески перед шкафом со свитками Торы, глубокая тишина обнимала опустевшее здание, и Эльханан, не торопясь, со вкусом проговаривая каждое слово, начинал молиться. Спустя час наступало мгновение, которого он ждал всю неделю, – несколько секунд сладкой отрешенности и слияния с неспешным ходом времени.
Эльханан ощущал его приближение: мир незаметно менялся, становясь добрее и лучше, царапины обид и ссадины неудач исчезали под волной торжествующего света. И все, все в его жизни оказывалось успешным: спокойное учение Торы, хорошо оплачиваемая работа, полный дом детей, преданная жена. Он снова стоял на горе Синай, вновь открывая Откровению свою душу. Волна света настигала сердце Эльханана, слезы благодарности наворачивались на глаза, он задирал голову и шептал, немея от восторга разделенного чувства:
– Я люблю Тебя, слышишь, люблю, Тебя одного, люблю, люблю, люблю!
ХЛОПОК ОДНОЙ РУКИ
Наш раввин всегда уходит из синагоги последним. Давно разошелся вечерний миньян, кончились занятия, разбрелись любители самостоятельного изучения, а он все сидит за столом, неспешно перебирая страницы. Иногда мне кажется, будто раввин не читает, а просто поглаживает, ласкает листы Талмуда длинными пальцами с аккуратно подстриженными ногтями.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
