— Нет, просто привыкну сейчас…Погоди…
— Хорошо, — сам себя не узнаю. Даю ей время, хотя сам уже нахожусь на грани. Она вся мокрая, тугая и невероятно горячая. — Сама двигайся. Медленно. Как хочешь…Я не стану торопить…
— Спасибо, — выдыхает мне в губы. Смотрит прямо в глаза. Приподнимается и опускается, а я только поддерживаю за ягодицы. — Ах…Глеб…
— Бля, ведьма…Если так дальше пойдет, я стану скорострелом…А мне это… Нахуй… Не надо, — кое-как произношу, закрывая глаза. Она с ума меня сводит. Внутри так безумно жарко. Так, блядь, охуенно.
Облизываю свои пальцы. Ласкаю её соски. Медленно, тянуще, невыносимо. Она скулит, положив ладони на мою грудную клетку. Нежно царапает. Изводит. Я на полном износе. Веду большой палец к клитору. Смотрю как меняется в лице. Ещё жалобнее. Ещё сладостнее. Ещё горячее.
— Глеб…Гле…Ах…Глеб, — только и успеваю ловить из её рта и тут же проталкиваю в него пальцы.
— Соси, соси, соси, малыш. Соси, — толкаю их, она тут же подключается. Да затягивает меня так, что мы кончаем практически в раз. Я кое-как успеваю вытащить из неё, рывком снимая с себя её тело. Знаю, что это не гарантия…Знаю. Но даже если так. Я от своего никогда не откажусь. За своё любого убью. А если с ней…Не думал об этом конечно раньше. Но вот сейчас почему-то думаю, когда от оргазма отхожу. И казалось бы мысли должны быть совсем о другом. Я и думать-то толком не могу, всё в кашу. Только хочу кончить именно в неё в следующий раз. Что за животная страсть? Она мне потом голову оторвёт как самка богомола, по любому. Уверен.
Оба тяжело дышим…Хочу ощущать её сокращения, её температуру и влажность после того как она кончит…Хочу, блин. Пиздец как.
— Ты как? — спрашиваю, пока она лежит у меня на груди и отходит.
— Хорошо. Спокойно.
И почему это так приятно слышать? Почему мне это пиздец как важно? Раньше, стоило кончить, тут же сбрасывал с себя шкуру и шёл курить или просто смыть с себя чужие слюни. А теперь…Глажу её. Нюхаю. Не хочу отпускать. Хочу, чтобы уснула на мне вот прямо так. В этой самой позе в облипку.
— Не звонила матери?
— Звонила…Они собирают вещи потихоньку. Отец в больнице. Она вызвала ему скорую тогда…Но я даже…Не хочу узнавать и спрашивать…Я — плохой человек, — говорит она, заставив меня поморщиться.
— Прекрати. Ты ничего не делала. Какой ты плохой человек?
— Меня не беспокоит здоровье своего отца…
— Отца, который пиздил твою семью и всё время бухал…Который оскорблял тебя последними словами. Это не отец, Катя. И ты не плохой человек. Плохой в этой комнате один.
— Почему?
— Что почему?
— Почему ты плохой?
— Потому что…Хреновый я, ведьма. Но лучше тебе не знать, насколько.
— Ты…Ты…Убивал когда-нибудь? — спрашивает и поднимает на меня взгляд. Смотрю на неё, ком к горлу подступает. Не буду врать. Не хочу. Просто киваю. Она сначала молчит, но после небольшой задержки выдаёт:
— Я думала об этом. Почему-то знала ответ на этот вопрос. Но хотела убедиться.
— Это не значит, что я хоть когда-то трону тебя. Да, я бываю агрессивным. Могу больно ухватить, когда эмоции кроют, но…Я никогда тебя не ударю. Это не в моих принципах.
— Я должна восхититься? — приподнимает бровь. Смотрит прям-таки надменно. Величаво. Впору восхититься её дерзостью.
— Нет. Я просто говорю.
— Я не буду осуждать тебя, но и восхищаться тоже. У нас очевидно были разные жизни. Но мне хотелось бы знать…Вопрос с теми людьми, кто сделал это с Русом и его девушкой…Их ребёнком…Он ещё не закрыт…Значит, они могут что-то сделать со мной?
— Нет. Я никогда не дам тебя в обиду. Просто не уходи. Будь со мной. И всё.
Наверное, я не могу так рьяно об этом говорить…особенно после истории с клубом, но не хочу, чтобы она нервничала и ей было плохо…Чтобы она боялась, не дай Бог. Это последнее, что я хочу. Самое унизительное. Что твоя женщина чего-то боится, когда рядом ты.
— На этот месяц, да? — спрашивает и смотрит на меня. А у меня внутри всё разрывается. Вот ведь…
— Ты дурочка, да? Ведьма… — обхватываю её лицо ладонями и утыкаюсь ей в лоб своим. Смотрю прямо в глаза. Тону в ней и засыпаю её поцелуями. — Всегда будь со мной, ведьма. Всегда. Навсегда.
Глава 21
«Всегда будь со мной, ведьма Всегда. Навсегда».
«Надеюсь, Катька тебе реально нравится. — Больше».
«Только моей будешь. А я весь мир к твоим ногам положу. Всё тебе отдам, сердце выну из груди. Никогда в обиду не дам. Слышишь? Веришь?».
Не могу сейчас говорить. Только смотреть на него, пытаясь прокручивать в голове все его признания мне. Все чувства, как на ладони. А я… Я будто тону в них, даже не пытаясь выплыть. Меня уносит их потоком куда-то в самую глубь на дно водоёма. Я боюсь не выплыть, когда я с ним.
— Ответишь что-нибудь? — спрашивает он, прижимая меня к себе. Сердце бьётся как бешенное.
— Не знаю, — шепчу ему в ответ, заглядывая в голубые глаза. — Пока что…Не могу…Глеб…
— Всё нормально. Тогда просто помолчи, — отвечает, не отпуская. Мне кажется, я обижаю его, но не могу ответить вообще ничего, будто меня парализовало. Или я боюсь сказать. Ведь если скажу, может…Это будет для него очередным исполненным пунктом, и он откажется от меня. Будто пока он чувствует, что я — непокоренная вершина, он продолжает пытаться. Хотя у него сейчас будто на лице всё написано…Я лежу на нём и слушаю стук его сердца. И меня это нереально успокаивает. Я бы хотела уснуть вот так, но боюсь, что ему может быть неудобно.
— Давай я слезу?
— Зачем?
— Не знаю. Тебе удобно?
— Да.
— Хорошо…
Не отпускает. Трогает кончиками пальцев мои позвонки, вырисовывая на них какие-то символы.
— Рус приезжал из-за чего-то серьезного?
— Нет. Не бери в голову. Всё в порядке, — отсекает почти сразу
