Я хотел бы быть в состоянии сделать это.
Хенрик подтолкнул меня к стеклянной раздвижной двери, которая вела в заднюю часть дома.
— Пойдем, — сказал он. — Я знаю место, где ты можешь потренироваться, и нам никто не помешает.
Я последовал за ним на задний двор, где вокруг бассейна было меньше людей. Сэм проделал большую работу по очистке воды. Я догадался, как подогреть бассейн, и несколько человек сидели, погрузив ноги в теплую воду. Когда мы проходили мимо некоторых наших товарищей по команде, они останавливались, чтобы поздороваться. Несколько человек посмотрели на меня, словно ожидая какого-то события. Я промолчал, молча желая, чтобы Хенрик закончил свою светскую беседу.
Большую часть группы составляли первокурсники и второкурсники. Среди них я узнал Джека Уитфилда. Как и я, он не выглядел счастливым оттого, что оказался здесь. Но еще более несчастным он выглядел, когда увидел меня. Что-то в моем молчании, похоже, оскорбило его на личном уровне.
Его тон был ледяным, когда он сказал:
— Должно быть, у тебя тяжелый год, Говард. Проиграл бой и место на льду. Я все думал, зачем ты вообще вернулся. Здесь для тебя мало что осталось.
Я пожал плечами, стараясь не вчитываться в его слова.
— Я думаю, что осталось много.
Он поднял бровь, не соглашаясь.
— И что же? Столл, похоже, так не считает.
— Да кому какое дело до того, что думает Столл? — сказал один парень. У него была смуглая кожа и длинные темные волосы, которые доходили ему почти до середины спины.
Джек нахмурился.
— Ты был бы идиотом, если бы не знал.
— Столл — лишь один из многих факторов, способствующих твоей хоккейной карьере, — сказал Хенрик.
Я не сводил взгляда с Джека, недоумевая, почему он выглядит таким рассерженным и хочет сказать что-то еще.
— В любом случае, увидимся позже, — Хенрик продолжил наш путь. Я бросил последний взгляд на Джека, прежде чем последовать за своим другом.
— Ты знаешь, что это было? — спросил я, как только мы оказались за пределами слышимости.
— Нет. И мне тоже все равно, — Хенрик оглянулся через плечо и посмотрел на меня. — Я не люблю слухи о факультетах. Мешают тому, что важно.
Я кивнул. Обычно я соглашался. Но почему-то я не мог избавиться от ощущения, что должен знать больше. И дело было не только в Джеке. У Сэма был мой телефон, но он так и не сказал мне, что он ищет.
Пока я размышлял, Хенрик вывел меня за деревянные ворота, окружавшие задний двор. Я вернулся в настоящее, когда он продолжил путь к небольшому участку леса за домом. Если бы не его бледная кожа, ночь могла бы окутать его, как давно потерянного друга.
— Куда мы идем? — спросил я, остановившись на опушке леса.
— Это недалеко, — пообещал он.
Я нахмурился, не понимая его ответа.
Хенрик рассмеялся.
— Пойдем. Это того стоит.
Глава Двадцать Четвертая
Финн
Хенрик точно знал, куда двигаться по грунтовой дорожке. Когда мы пробирались по ней, я старался ступать туда же, куда и он, чтобы не споткнуться. Когда мы вышли на заросшую тропу, перед нами открылась поляна и край обрыва. Там стояли деревянные скамейки с облупившейся краской и обшарпанными боками, с которых открывался вид на город. Отсюда был виден кампус Менделла. Сияющие огни научного корпуса, постоянное теплое сияние хоккейной арены. Видна была даже разбитая башня с часами, увитая плющом.
Хенрик присел на самую грязную скамейку.
— Ух ты, — вздохнул я, продолжая стоять и рассматривать город.
Хенрик кивнул в знак согласия.
— А я говорил.
— Я даже не знал, что здесь такое есть, — я огляделся по сторонам, вглядываясь в лес за нашей спиной. Внешний мир казался далеким. — Я не знал, что мы находимся так близко к обрыву.
Хенрик откинулся назад, расслабив плечи.
— Я тоже не знал, пока на прошлой неделе мне не понадобился воздух. Это было мое место для отдыха.
Мы сидели в тишине, прислушиваясь к приглушенным звукам города под нами и вечеринки позади. Мое сознание получило редкую возможность успокоиться. Неподвижность помогла моим затекшим мышцам на мгновение расслабиться.
— Итак, давай послушаем твою речь. Я умираю от любопытства, — поддразнил Хенрик. — Не волнуйся. Я об этом молчу.
Я вздохнул и повернулся к нему.
— Я ценю это. Вот почему я хотел, чтобы это был ты. Прежде чем я начну, тебе нужен некоторый поясняющий контекст.
Хенрик кивнул и скрестил руки на груди.
— Слушаю тебя.
Я прочистил горло.
— Это не то, о чем я люблю говорить. Я держал это в себе по многим причинам.
Он поднял бровь, выглядя немного обеспокоенным.
— Я не совсем честно рассказывал о том, что я помню. Или кого я помню после инцидента.
Хенрик кивнул, чтобы я продолжал.
— В общем, я не Финн с прошлого года и не думаю, что когда-нибудь им стану, — то, что я произнес это вслух, сняло с моей груди тяжесть. Чем больше я говорил, тем легче приходили слова. — Сначала я изображал, потому что мне было стыдно за то, что я не такой, как он. Когда я смотрел на людей, которые меня знали, я получал в ответ ожидание. Вы все ждали того, кто никогда не вернется. Это кажется несправедливым, но я должен начать быть честным.
— Ты ничего не помнишь?
Я не мог разобрать тон его голоса, и это наполнило мой желудок ужасом.
— Нет. Я пытался смотреть на старые фотографии, читать старые письма, слушать рассказы.
Ничего не помогало. И я устал гоняться за призраком. Сегодня вечером я покончил с этим. Он начался здесь и продолжится с Наоми.
— Может быть, однажды все это вернется в чудесном потоке осознания. Но я на это не рассчитываю. Я хочу создавать новые воспоминания, а не надеяться на старые.
Хенрик наклонился вперед, положив локти на колени.
— Это очень тяжело пережить в одиночку, Финн. Мы относились к тебе так, будто ничего не изменилось, потому что думали, что ты стал лучше.
— Мне лучше. Но я…
— Чувствую, что мы чужие, — закончил Хенрик. — Мы вроде, как и есть.
— Более или менее. Вы замечательные люди, и я по-прежнему хочу быть вашим другом. Но я не могу притворяться до конца жизни, понимаешь? Я не могу быть им, — я поморщился. — Я пойму, если вы все решите, что это слишком странно — общаться или что-то в этом роде. В конце концов, если вы для меня чужие, то и я для вас чужой.
Он удивленно хихикнул. В его глазах появилось понимание, которое принесло мне
