У нас и разбойников нет и монстров не водится. Даже мавки и русалки в болоте и те хорошо ведут себя, если к ним только сами мужики в воду не лезут.
Веселина с радостью рассказывает, как в Меднолесье хорошо, чтобы успокоить Ярослава. Ей хотелось, чтобы он прекратил смотреть так холодно и улыбнулся по-настоящему. Будут ли тогда его синие глаза приятнее?
12 глава
В комнате постепенно темнеет. День давно сменился вечером и настойчиво спешит превратиться в ночь. Время бежит, уклоняясь от глаз, как встревоженный олень, спеша исчезнуть в густой тени леса. Веселина хочет спросить о том, кем является волхв, которого она встречала уже трижды. Сегодня, впервые, его победив, хоть и не самостоятельно. Она думает о том, как сформулировать вопрос без обвинений. Человек пришёл в Меднолесье за Дубыней. Старый пастух знал его.
В комнате становится темнее и старик вынимает осколок звезды, подаренный ему Веселиной. Это напоминает ей о благодарности. Внутри хижины пахнет сосновой смолой. Веселина вздыхает, поворачивает голову, чтобы посмотреть на Ярослава. Сын старого пастуха выглядит так, словно ненавидит находиться в маленькой хижине, где даже нет сеней. Одна большая комната, с печью в центре. Осколок звезды освещает всё вокруг, создавая длинные густые тени от печи и людей вокруг. Ярослав не смотрит по сторонам, синие глаза напряжённо сосредоточены на том, чтобы не выдать его чувств. Веселина почти слышит эхо вокруг него. То, как он злится. Это заставляет её саму напрягаться, потому что Ярослав здесь только из-за Дубыни, а Веселина не понимает как он может так громко чувствовать, при этом выглядя как вершина ледяной горы, неприступный и холодный. Взгляд у Ярослава достаточно острый, чтобы когда он поворачивается к Веселине — она ощутила порезы на коже. И несмотря на это — он подобен каменной маске, его лицо гладкое и лишённое всякого выражения. Синие глаза проникают в душу, как лезвие в плоть. Ярослав быстро отворачивается, очевидно как он не нашёл в Веселине ничего стоящего внимания. Он снова смотрит на своего отца и Веселина понимает что задержала дыхание. Дубыня и Солоха тихо спорят.
— Не стоит вам просто вдвоем бродить по лесу! Давай, Лють, сходи проводи их.
Веселина удивлённо моргает, услышав эти слова. Обратив, наконец-то внимание на разговор. Она только поворачивается к пастуху, чтобы возмутиться, но Солоха, конечно, отвечает ему быстрее, даже если в начале она громко смеется.
— Женщины сильнее мужчин, старый.
Солоха не пытается оскорблять, она просто сообщает правду. Ведьмовство сильнее Колдовства, проще и быстрее. Не требует обучения. Женщины могут учить друг друга, как сама Солоха уже второй год обучает Веселину, но на самом деле кроме дара и понимания как именно составлять Слова — ничего не требуется. А дар есть у всех. Он поёт в крови, передаётся от матери к дочери, существует независимо от того, хочет ли кто-то его использовать. Колдовство — это обучение, система сложных жестов и любая ошибка в нём развеет всё. В Ведьмовстве не существует ошибок кроме самих желаний ведьмы. И все женщины — от природы ведьмы, вопрос только в том, какой силы будет их дар.
И хотя Дубыня, конечно, должен это знать, он качает головой Солохе в ответ и улыбается мягко и снисходительно:
— Я буду чувствовать себя таким виноватым, если Иван вернётся.
— Это избыточно, — морщится Солоха, выглядя немного презрительно и холодный острый взгляд Ярослава сосредотачивается на ней. Дубыне требуется положить руку на плечо сына, чтобы он молчал. Воспитание заставляет его не реагировать. Веселине попросту скучно, даже если она немного очарована Ярославом. Кроме месяцев все кого она встречала — были или богатырями или крестьянами. Слишком бедными или слишком воинственными. Ярослав… утонченный, похожий на Малахитницу, из-за чего он очаровывает Веселину с легкостью, не прилагая усилий и ясно не задумываясь о том, хочет ли этого.
Веселина осознает то, как много она смотрит на этого молодца и от того испытывает острое желание немедленно сбежать. Она бы немедленно превратилась в ящерицу и скрылась между старых грязных досок пола, найдя какую-то щель, в которой сможет исчезнуть, но неожиданно Солоха держит ее за локоть. Заземляет, принуждая остаться на месте. Веселина не бежит.
Или, хотя бы, она не срывается с места сразу. Только следует за своей наставницей к двери. Та что-то говорит, смеясь, но всё, чего хочет Веселина это уйти. Она чувствует, как её настигает холодный ветер, пронизывающий до костей страх. В неё пробуждается немного паники и беспокойства.
Мама попросила её быть осторожней. Выразила беспокойство, но хотела только чтобы Веселина не рисковала и была под охраной. Она могла бы сказать не выходить из дворца, но не сделала этого. Она естественно хотела запретить Веселине быть где-то рядом с волхвом, но почти промолчала. Веселина скатывается по спирали, чувствуя себя неправильно. Она следует за наставницей, но даже не замечает где именно они. Не знает попрощалась ли с Ярославом или Дубыней. Мысли о том, как должно быть, будет взволнована, в худшем смысле, Малахитница подавляют Веселину. Она не знает в какой момент это настигло её, но теперь она была погребена этим, как снежной лавиной. Невозможно выяснить, где начало и где конец.
— Прекрати это, — говорит Солоха, остановившись и обхватив ладонями лицо Веселины, — твоя мать обожает тебя.
— Я знаю, — лишь немного морщась отвечает Веселина и по её лицу очевидно, как сильно она беспокоится, даже если не в полной мере осознаёт что именно заставляет её крутиться по спирали.
— Она любит тебя.
— Она переживает, — отвечает Веселина и это то, откуда прорастает её беспокойство, — она боится.
— Так и есть, — соглашается Солоха и улыбается неожиданно мягко, — ты впервые в физической и реальной опасности с тех пор как она тебя забрала себе. Дай ей привыкнуть, позволь смириться с тем, что ты смертная, ещё раз.
Солоха убирает ладони и больше не трогает Веселину, отпускает её лицо, но всё ещё улыбается так же мягко, как будто Веселина делает что-то правильно, когда беспокоится. Как будто то, как Веселина нервничает это идеально. И она продолжает говорить, развернувшись чтобы снова идти вперед.
— Вы наверняка на самом деле ни о чем не говорили.
— Я извинилась, мама тоже, — спорит с наставницей Веселина.
Солоха на это громко фыркает:
— Не говорили, — кивает она, словно возражение Веселины на самом деле согласие и объясняется, сразу, — Извинения — это не разговор.
Веселина не может спорить с ней. Она на самом деле не знает, являются ли извинения разговором. Понятия не имеет,
