же ножках, высотою около полуметра; на раму клали нечто вроде матраца. Ножки, прямоугольные или выгнутые, часто украшались резьбой (например, заканчивались изображением копыта или когтистой лапы). Столы ниже кроватей на 15—20 см, невелики, портативны, овальной или прямоугольной формы, на четырех, чаще на трех, ножках. Поскольку за едой обходились без стульев, число их в доме было невелико, причем в наибольшем употреблении были низкие скамейки без спинки. Шкафов не существовало вообще, их роль исполняли всевозможные сундуки и шкатулки. Меблировка дополнялась вазами (отчасти, как уже говорилось, чисто декоративными).
Кроме матраца (правильнее было бы сказать — „подстилки“), постельные принадлежности состояли из подушки и одеяла; о постельном белье, разумеется, и речи не было. От духоты, несмотря на очень маленькие комнаты и крохотные оконца, скорее всего, страдать не приходилось: поскольку внутри дома двери, за редким исключением, заменялись занавесками, а оконные проемы оставались вообще пустыми, аэрация была вполне удовлетворительная. Зато от блох и клопов страдали жестоко, хотя, по-видимому, считали это в порядке вещей.
Пищу стряпали на открытых жаровнях, либо во дворе, либо в кухонной каморке, выпуская дым в дверь. Так же — „по черному“ — и отапливались в холодные дни: разводили огонь в жаровне и сдвигали одну черепицу на крыше. Появляются, однако, уже и первые дымоходы в виде керамических труб. Впрочем, топили очень редко; это считалось недостойной изнеженностью.
Освещались не лучше, чем обогревались. Основным „осветительным прибором“ служила масляная лампа с одним или несколькими фитилями. Она горела тускло, а позволить себе зажечь много ламп разом могло очень небольшое число людей: масло стоило дорого. (Нелишне напомнить еще раз: многое в жизни древних объясняется нуждой, нехваткой самых привычных и общедоступных для нас вещей.) Работать при искусственном освещении было вообще не принято; но даже застолья при свете ламп, восковых свечей или факелов очень скверно влияли на зрение.
Едва ли нужно оговариваться, что в лачуге бедняка могло не быть и самой нехитрой обстановки — ничего, кроме голых стен и грязного пола. Но вот как описывает свое жилище зажиточный афинянин Исхомах в сочинении Ксенофонта под названием „Хозяин“:
„Красотою и изяществом он, правда, не блещет, но все помещения задуманы и построены так, чтобы служить наилучшим вместилищем для того, для чего они предназначены, и каждое будто приглашает подобающего ему жильца и гостя. К примеру, опочивальня надежно укрыта от любых покушений и потому зовет все самое дорогое, и покрывала и утварь, сухие кладовые — хлеб в зерне, холодные — вино, светлые — такие вещи и предметы, которым нужен свет. Показал я ей (молодой жене. — Ш. М.) и жилые комнаты, хорошо прибранные, прохладные летом, теплые зимою. Я обратил ее внимание на то, что весь дом обращен к югу, — и оттого зимой он солнечный, а летом тенистый. Я показал ей, что женская половина отделяется от мужской дверью с запором, чтобы нельзя было ничего вынести без спросу и чтобы слуги не спали со служанками без нашего ведома и согласия“.
Отсюда следует, что и в зажиточном доме было не больше двух внутренних дверей: одни — в хозяйской спальне, другие — между женской и мужской половинами, составлявшими непременную принадлежность любого дома.
Одежда древних отличается от нынешней прежде всего тем, что ее не шили и практически даже не подгоняли по размеру тела; это не платье в сегодняшнем смысле слова, но драпировка, достаточно свободная, чтобы не стеснять движений, и достаточно надежно закрепленная, чтобы не соскользнуть окончательно.
Рубашку (нижнюю и верхнюю одновременно) греку заменял хитон — прямоугольный кусок ткани, либо сметанный наподобие мешка без дна и тогда окружавший туловище со всех сторон, либо оставлявший один бок открытым. Сверху ткань закреплялась (завязывалась узлом, скалывалась брошью или булавкой) над обоими плечами. Короткий хитон (до колен и даже несколько выше) назывался дорическим; его изготовляли из шерсти и иногда красили (главным образом в красный или зеленый цвет).
Ионический хитон спадал до пят, изготовлялся из льняного полотна и был в гораздо меньшем употреблении, чем короткий: его надевали только по особо торжественным случаям. Хитоны бывали и с рукавами, короткими и длинными, — все зависело от того, как сложить и сметать полотнище. Хитон подпоясывали, собирая ткань в обильные, нависающие складки. Мало чем отличалась от короткого хитона эксомида; ее скрепляли только на левом плече, оставляя правую половину тела совсем свободной; это была одежда рабочих людей (и свободных, и рабов) и солдат.
Хитон считался сам по себе вполне достаточной одеждою, не требовавшей никакой другой. Действительно, в жаркие месяцы все прочее было бы только обузой. В хитоне и спали; иначе говоря, на ночь не раздевались, а только распоясывались. Однако поздней осенью и зимой второе платье, верхнее, было отнюдь не лишним, и поверх хитона носили плащ — гиматий. Это был тоже прямоугольный кусок шерстяной ткани, но более жесткой и колючей, чем та, что шла на хитон. В гиматий можно было закутаться целиком, даже прикрыть голову и спрятать руки, но чаще его накидывали на спину и, придерживая верхний левый угол левой рукой, тянули поверх правого плеча и снова перебрасывали за спину через левое. Надетый таким образом, гиматий оставлял отчасти свободной правую руку, которая при этом оказывалась согнутой в локте под прямым углом, и обнажал при ходьбе левую ногу до колена. Впрочем, и виды плащей, и способы драпировки были достаточно разнообразны. Например, в Спарте носили короткий плащ на голом теле, и поклонники лаконских нравов подражали этому обычаю. Другая разновидность короткого плаща звалась хламидой и была обязательной формой афинских эфебов; ее скрепляли на плече или на груди застежкой или булавкой. Хламида была по преимуществу солдатской одеждой; пользовались ею и путешественники.
Женское платье, в принципе, не отличалось от мужского: те же хитон и гиматий, в нескольких разновидностях. Случалось, что муж с женою по бедности носили одну и ту же одежду по очереди. Конечно, известные различия существовали, но они касались главным образом цвета и качества материи и умения носить платье с большим изяществом или кокетством. Что более существенно — это зачаток белья: многие женщины носили грудные повязки, поддерживавшие грудь.
Женщины любили особые сорта шерсти и полотна — особенно тонкие и мягкие, охотно украшали платье тканой и вышитой каймой, цвета предпочитали белый, желтый, темно-красный. Выделывались ткани сплошь узорчатые и совсем прозрачные. Мехов почти не носили, если не считать крестьянского овчинного кожуха, надевавшегося на голое тело. Встречались кожаные хитоны.
Голову покрывали только в дороге или работая целый день под открытым небом.
