Колен уже видел впереди тридцатый опорный столб. С раннегоутра он совершал обход подвала Золотого фонда. Ему вменялось в обязанностьгромко кричать при появлении грабителей. Подвал был огромный. Пройти его изконца в конец за день можно было только очень быстрым шагом. В середине подваланаходилась бронированная камера, наполненная смертоносными газами, в котороймедленно вызревало золото. Работа охранника хорошо оплачивалась, но только еслиему удавалось обойти за смену весь подвал. А Колен чувствовал себя неважно, и,кроме того, в подвале было очень темно. Он то и дело невольно оглядывался и темсамим выбивался из графика, но сзади он не видел ничего, кроме крошечнойсветящейся точки электрической лампочки, которую уже давно миновал, и впереди —медленно увеличивающийся огонек той лампочки, к которой приближался.
Грабители приходили красть золото не каждый день, однако наконтрольном пункте охраннику всегда надлежало появляться в точно обусловленноевремя, не то из его зарплаты удерживали в виде штрафа значительную сумму. Надобыло строго соблюдать график движения по подвалу, чтобы оказаться на месте вслучае появления грабителей. Они были весьма педантичными людьми и никогда неотступали от заведенного распорядка.
У Колена ныла правая нога. В подвале, выстроенном изтвердого искусственного камня, пол был неровным и выщербленным. Когда Коленпересек восьмую белую черту, он прибавил шагу, чтобы вовремя оказаться утридцатого столба. Он громко запел, подбадривая себя, но тут же умолк, потомучто эхо посылало ему назад угрожающие рваные слова и к тому же на совсем другоймотив. Ноги у него просто отваливались, но он шел, не останавливаясь, и наконецминовал тридцатый опорный столб. Он машинально обернулся, и ему почудилосьчто-то за спиной. На этом он потерял пять секунд и тут же сделал несколькоторопливых шагов, чтобы их наверстать.
LXII
В гостиную уже нельзя было войти. Потолок опустился почти допола, и между ними протянулись какие-то полурастительные, полуминеральныестебли, которые бурно разрастались в сыром полумраке. Дверь в коридор больше неоткрывалась. Оставался только узкий проход, который вел от входной двери прямов комнату Хлои. Исида прошла первой, Николя двинулся за ней следом. Он был явноне в себе. Что-то распирало внутренний карман его пиджака, и он то и делоприжимал руку к груди.
С порога Исида оглядела комнату. Вокруг кровати по-прежнемустояли цветы. Хлоя с трудом удерживала в руках, бессильно лежащих на одеяле,большую белую орхидею, которая, впрочем, казалась бежевой в сравнении спрозрачной белизной ее кожи, глаза у Хлои были открыты, но она едвашевельнулась, когда Исида присела возле нее. Николя взглянул на Хлою иотвернулся. А ему так хотелось ей улыбнуться. Он подошел и погладил ей руку.Потом он тоже сел. Хлоя медленно опустила веки и снова подняла их. Казалось,она была рада приходу друзей.
— Ты спала? — тихо спросила Исида. Хлоя взглядомответила, что нет. Исхудалыми пальцами искала она руку Исиды. Под левой ладоньюХлои притаилась мышка и посверкивала оттуда черными живыми глазками. Мышкапроворно засеменила по одеялу к Николя. Он осторожно поднял ее, поцеловал вшелковистую мордочку, и мышка вернулась к Хлое. Время от времени дрожьпробегала по цветам, стоящим вокруг кровати, они увядали на глазах, а Хлояслабела с каждым часом.
— Где Колен? — спросила Исида.
— Работа… — еле слышно выдохнула Хлоя.
— Не разговаривай, — сказала Исида. — Япо-другому буду задавать вопросы. Она наклонила красивую голову к подушке,коснувшись прядью каштановых волос щеки Хлои, и осторожно поцеловала ее.
— Он работает в банке? — спросила она. Хлояопустила веки. Из прихожей донеслись шаги, и в дверях показался Колен. В рукаху него были свежие цветы, однако с работы его уволили. Грабители пришли слишкомрано, да и вообще у него уже не было сил шагать. Но он пересиливал себя,старался, как только мог, и вот он принес домой хоть немного денег и эти цветы.Хлоя, казалось, теперь успокоилась, она почти улыбалась, и Колен, усевшись накровать, придвинулся совсем вплотную к ней. Его любовь была ей уже непосильна,и он едва касался ее, боясь причинить ей лишние страдания. Потемневшими отработы пальцами он пригладил ее волосы.
Их теперь было четверо: Николя, Колен, Исида и Хлоя. Николязаплакал, потому что Шик и Ализа уже никогда не придут, и Хлое было оченьплохо.
LXIII
Колену платили теперь много денег, но это уже ничего неменяло. Он должен был обходить по выданному ему списку многие квартиры и засутки предупреждать указанных в нем людей о несчастьях, которые их ожидают.
Ежедневно он отправлялся и в бедные квартиры, и в богатые,поднимался по бесчисленным лестницам. Всюду его встречали очень плохо. Емушвыряли в лицо тяжелые, ранящие его предметы и жесткие, колючие слова, а потомвыставляли за дверь. За это ему и платили, он добросовестно делал, чтоположено. Он не бросал своей работы. Ведь это было единственное, что он умелделать, — терпеть, когда его выставляют за дверь.
Усталость снедала его, от нее костенели колени ипроваливались щеки. Глаза его видели теперь только людские уродства. Он беспрестанносообщал о бедах, которые случатся, а его беспрестанно гнали взашей с воплями,слезами, проклятьями.
Колен поднялся по лестнице, прошел по коридору и, постучав вдверь, тут же отступил на шаг. Когда люди видели его черную фуражку, они сразуже понимали, в чем дело, и в ярости накидывались на него, а он должен был всеэто молча сносить, за это он и получал деньги. Дверь отворили, он предупредил ипоспешил уйти. Вслед ему полетело полено, оно угодило между лопаток.
