— Вы понимаете, что такое — маленький городок? —продолжила она. — Все друг друга знают! Я после той статьи на улицу выйтибоялась, а уж в школе. — вовсе страшно вспомнить! Буквально проходу мне недавали, каких только слов в спину не кричали! Тетрадку на уроке раскрою, а там— красным написано:
«Шлюха! Родную мать убила!». Главное, в той статье вроде быпрямо ничего не говорится, все только туманные намеки да недомолвки…
«По словам соседки, которая просила не называть своегоимени…» «По имеющимся у нас сведениям…» Попробуй придраться! Тетка моя кредактору пришла, хотела правды добиться, а тот ей ответил, что прямыхобвинений в статье не содержится, так что не о чем говорить…
И вообще, говорит, хотите с нами судиться — флаг, какговорится, в руки! Потом, правда, дал маленькую заметочку с извинениями, датолько кто же ее читал? А эту статью в центре заметили, добилась стерва наша,создала себе имя! «Ах, это Горностаева? Как же, читали, читали!» Помелькала ещенемножко наша звезда на провинциальном небосклоне и нашла работу в большомгороде.
В общем, и мне после той статьи в Заборске оставаться никакнельзя было. Кое-как аттестат получила да и уехала в Питер. Тут у меняродственница есть, хорошо, пустила к себе жить, да только тоже не сахар…
Надежда сочувственно кивнула: она видела убогий угол зашкафом у Раисы Облаевой.
— Что же тебе спонсор твой квартирку-то некупит? — ехидно вступила в разговор молчавшая до этого Нина. — Или незаслужила еще?
Вика перевела на нее взгляд, но сразу не ответила.
— Думаешь, не видели, на каком «мерседесе» ты винститут приехала? — продолжила Нина.
— Я не содержанка и не собираюсь ею становиться! —зло бросила Вика. — Павел Павлович обещал мне с работой помочь — этодругое дело, а квартиру я от него не приняла бы, и он это знает! Мне хорошаяработа важнее, не век же в продавщицах оставаться и у Раисы за печкой жить…
— Не ссорьтесь! — остановила разгорающуюся распрюНадежда. — Нам делить нечего, мы здесь собрались, чтобы с общей бедойразобраться! А ты молодец, — повернулась она к Вике, — главное —образование и хорошая работа, остальное приложится…
— Вам легко говорить, — вспылила девушка. —Когда оно все приложится? С таким трудом добилась всего, что сейчас имею — вакадемию поступила, и вообще.
— Вот именно — вообще! — не утерпела Нина. —Видели мы это твое «вообще» на «мерседесе»! Зачем тогда Витьке голову морочила?
— Ничего я ему не морочила! — огрызнуласьВика. — Витька парень, может, и неплохой, только шалопай он и ветер вголове, хоть и лет уже ему не так чтобы мало. Возятся со своими велосипедамикак дети, честное слово! И я ничего ему не обещала, потому так и разозлилась,когда он права свои на меня заявлять начал!
— Что теперь об этом говорить! — напомнилаНадежда. — Нет уже Витьки на свете, так что и вопрос снимается…
— Я в его смерти не виновата! — твердо сказалаВика, заметив, что Нина снова порывается сказать что-то ехидное.
— Ну ладно. — Надежда незаметно взглянула на часыи заметила, что стрелки неумолимо бегут к семи.
Это ее очень расстроило, поскольку муж скоро вернется сработы, а жены, то есть ее, Надежды, дома нет, и никто не хает его с тарелкойдымящихся щей и блюдом картофельных котлет под грибным соусом. Дома толькоголодный кот, и этот вопиющий факт еще больше рассердит мужа. Надежда поерзалана месте и нервно сказала:
— Вот что, Вика, всем нам время дорого, так что давайрассказывай, что там случилось на даче, когда Горностаеву убили.
— Я ее не убивала! — вскинулась девушка. —Хоть, не скрою, чесались руки трепку ей хорошую задать.
Нина с Надеждой переглянулись: да, мотив у Вики тоже былотменный. Только-только девушка, можно сказать, отряхнула прах Заборска сосвоих ног и решила начать новую жизнь, как вдруг, как призрак прошлого,является перед ней давняя знакомая Ирина Горностаева, которую Вика ненавидит ивовсе не жаждет лицезреть.
— Мы уже решили, что ты ее не убивала, потому что ты нетрогала Витю, — невпопад сказала Надежда, но Вика поняла.
— Ну ладно, значит, мы приехали позже всех. —Девушка поглядела на Нину и та согласно кивнула. — А все Витька, какувидел утром, что погода хорошая, так и завелся — поехали, мол, к дяде Илье надачу. Я — неудобно без приглашения. А он — да запросто, все равно Илья всевремя на участке сидит, никуда не уезжает… Ну мы и поехали, да, видно, не вдобрый час Витьке та мысль в голову пришла. — Вика вздохнула и пониклаголовой, потом продолжила:
— Я как увидела из-за забора Иркину рожу, так сразухотела назад повернуть. Но Витька бы вопросами потом замучил, скандал устроил .Опять же перед Ильей Константиновичем неудобно, он так хорошо нас встретил… Ядумала, сделаю вид, что Ирку первый раз вижу, так она, сволочь, сразу ко мнеподкатилась — мы, говорит, знакомы, как там, говорит, наша малая родинапоживает?
Я отвечаю, тихо так, что давно в Заборске не была и не тянетменя. А она, гадюка, усмехается так ехидно и говорит: видела как-то тебя сбой-френдом твоим, интересный мужчина…
Я сразу сообразила, что не Витю она в виду имеет. А Иркасвое гнет — познакомь, говорит с Ямщиковым, уговори, чтобы он интервью мне далэксклюзивное… Нет, вы представляете, наглости набраться, а? — закричалаВика и закурила новую сигарету. — Она же мне всю жизнь поломала, и она жехочет за мой счет выдвинуться! Я, конечно, послала ее подальше, тогда она иговорит, что на моем месте потише бы себя вела, поскольку запросто она, Ирка,может мою карьеру несостоявшуюся порушить. Вот встретит Павла Ямщиковагде-нибудь на фуршете и откроет ему глаза на мое темное прошлое. А там уже всеравно — правда ли, не правда, он разбираться не станет, живо меня выставит.Потому что ему свою репутацию беречь нужно. Я как услышала — так разозлилась,кто, говорю, тебя слушать станет?
Мало ли что было в Заборске — прошлый век!
Так и то все ты наврала в газетенке своей паршивой…
— И разумеется, она все тут же натрепала твоемуВите, — вставила Надежда со вздохом. — Чтобы тебя припугнуть, надодумать. Проверить, какая реакция на ее рассказе будет.
— Точно! Вернее не все, а так, намеками, но он такоевообразил! В общем, чуть не убийцей меня представила! Этот дурачок…
— Тихо ты, он же умер! — сурово прикрикнула Нина.
— Ну да, ну, в общем, он меня поймал, глаза вытаращены,слюной брызжет — икру, в общем, мечет. И давай ругаться — почему я не сказала,и все такое. Я, конечно, на взводе уже была, не выдержала, выдала ему, чтознать его больше не желаю. Надо было сразу уехать, да прокопалась, а потом ужпоздно было. Ночью уже мы с Иркой поругались. Я говорю, что шантажировать себяне позволю и что лучше ей меня в покое оставить, потому что второй раз непозволю себе жизнь сломать. Она смеется только…
