к себе так, чтобы у нее не осталось ни малейших сомнений: если кто и возбуждает его, то точно не Тарвин.
Ее губы оказались такими сочными и сладкими на вкус, что разум железного герда помутился. Плевать на золотых, на всю эту политику, интриги, заговоры… Все это могло и подождать. А вот он, Рондар, не мог.
Эйлин закинула руки ему на шею, запустила пальчики в его волосы. Эти робкие касания, неумелые попытки ответных ласк… В них было столько искренности! Теперь-то Рон понял, в чем разница между Эйлин и Маисой. Да, его прежняя наложница знала кучу хитростей, мастерски владела искусством обольщения. Но все равно в ее глубоких поцелуях и страстных движениях чувствовалась фальшь. А Эйлин… Она просто старалась понравиться, будто волновалась, что у нее не получится, но она была настоящей. Самой собой. И отчего-то заводило Рона так сильно, как ничего и никогда раньше.
Более того, ее волнение перекинулось и на самого дракона. А если он ненароком причинит ей боль? Если навредит, и тем самым оттолкнет от себя? Где-то в глубине души Рон осознавал, что второго шанса у него уже не будет. Ошибется — и не получит больше ни Эйлин, ни другую фею.
Впрочем, другая ему и не нужна.
Изо всех сил Рондар сдерживал острое и всепоглощающее желание, сконцентрировавшись на своем хрупком розовом сокровище. Иначе ведь ее и не назовешь! Как она подрагивала, когда он касался ее груди, когда катал между пальцами и легонько сжимал нежные девичьи соски!
Воздух в спальне словно наполнился магией. И пусть Рон не видел ни свечения, ни искр, как в тот раз, когда она играла на флейте, он ощущал магию кожей. Руки покалывало, пульс участился, кровь превратилась в лаву.
— Рон… — выдохнула она, и по спине дракона волной побежали мурашки.
Внутри все будто резонировало в ответ на звук ее голоса.
Рондар никогда не разбирался в музыке, не понимал ее до этих самых пор. Сейчас ему чудилось, будто музыка — незнакомая, неразличимая слухом — охватила его целиком, превратила его самого в часть партитуры или струны какого-то волшебного инструмента.
Все складывалось в единую симфонию. Шелест простыней, дуэт сбивчивого дыхания, приглушенные стоны, что вырывались из груди. И ничего прекраснее железный дракон еще не слышал.
Он уложил свою фею на кровать. Бережно, будто ее кожа была тоньше лепестков розы. Склонился над Эйлин и вдруг заметил, как она жмурится от страха.
— Ты чего? — удивился Рон. — Если ты не хочешь, только скажи…
— Я хочу! — подозрительно быстро отозвалась фея. — Давай только быстрее, а я потерплю!
Потерплю?! Вот, как она себе это представляет! Думает, что это нечто вроде ранения мячом: он проткнет ее — и на этом все закончится. Бедная маленькая Эйлин! Неужто Рондар сам в этом виноват? Когда он накинулся на нее в прошлый раз, словно изголодавшийся путник на свиной окорок, она решила, будто ему приносят радость чужие мучения… И несмотря на это все равно принесла себя в жертву, чтобы Рон получил силу!
Сейчас-то железный чувствовал, что соитие с Эйлин его не ослабит. Логнар не соврал: новая чужеродная магия, как тот эликсир от ранений, уже растекалась по его венам. И все же обретение мощи волновало Рондара в последнюю очередь. Гораздо больше его заботило, чтобы жертва феи стала не жертвой, а наградой. Чтобы прежде всего сама Эйлин не только не пострадала, но и получила удовольствие.
А потому Рон улыбнулся ей и пригладил душистые ягодные локоны.
— Я никогда не причиню тебе вред, — заверил он, глядя в ее расширенные зрачки. — Ты можешь остановить меня в любое мгновение, только скажи.
И он принялся покрывать поцелуями фарфоровую кожу, упругий плоский живот с аккуратной пуговкой пупка. Спускался все ниже и ниже к средоточию женской чувственности, к створкам, за которым скрывалась розоватая перламутровая жемчужина наслаждений.
— Что ты делаешь?! — спохватилась Эйлин и дернулась, пытаясь приподняться на локтях.
— Расслабься, бабочка, — усмехнулся он, и внутренняя поверхность ее бедра покрылась мурашками. — Все будет хорошо… Тебе будет хорошо.
— Но… — смущенно возразила она, однако Рондар приоткрыл ее складки, коснулся языком укромного местечка, и фея, задрожав, откинулась на подушки.
Медленно, шаг за шагом, ласка за лаской, он изведывал новые территории. Внимательно следил за каждой реакцией Эйлин, — что вызывало у нее сладкие стоны, а что, напротив, заставляло напрячься. Рон был терпелив, не спешил, и его усилия увенчались успехом: она не просто забыла о своем страхе, она уже жадно подавалась ему навстречу, судорожно царапая простыню.
Заветная влага сочилась, как мед из сот, крохотная жемчужина теперь напоминала спелую клюкву. Эйлин изгибалась, что-то шептала в любовном забытье, кожа блестела от пота. Она балансировала на краю пропасти, — Рондар уже понимал, что ей осталось совсем немного. И он подтолкнул ее навстречу самой древней магии.
Фея зарычала, стиснув его голову бедрами. Ее тело сотрясала дрожь, волны удовольствия проходили и через самого Рона морским прибоем: то накатывали, то отбегали назад, чтобы через секунду нахлынуть снова.
И лишь когда ее ноги обессиленно рухнули на постель, и Эйлин обмякла, тяжело дыша, Рондар, наконец, направил пульсирующую плоть туда, где еще секунду назад был его язык.
Одно движение — и он погрузился в нее полностью, слился с феей в единое целое.
— Уже?! — осоловело моргнула она, видно, еще не отошла от бури новых ощущений.
Рондар не ответил, — он и пошевелиться боялся, чтобы все не закончилось раньше времени. Только титаническая воля воина, воспитанная десятилетиями усердных тренировок и годами войн, помогала ему из последних сил удержать себя в узде.
Тугая и упругая, горячая и влажная… Его Эйлин… Его! Только тупой орк мог бы отпустить ее, однажды познав! А он, Рондар, хоть и соображал сейчас с трудом, все же не отупел окончательно.
Она останется с ним. По-другому он теперь попросту не сможет. Его жизнь обрела новый смысл, и этот смыл сейчас обвивал его изящными ножками, страстно покусывал плечо и сбивчивым шепотом умолял не останавливаться.
И Рондар подчинился. Да-да, впервые железный герд подчинился кому-то другому, но нисколько об этом не жалел. Он двигался в такт ее дыханию, с каждым новым толчком будто бы меняясь изнутри, рождаясь заново.
— Рон… — снова ее звонкий голосок, будоражащий, цепляющий за живое.
— Да, — только и успел вымолвить он, как его унесло куда-то, закружило в безумном вихре красок, огня и эйфории.
Кажется, Рондар на долю секунды даже отключился. Во всяком случае, когда он открыл глаза и смог снова нормально дышать, Эйлин уже лежала рядом, бесцельно
