лишь небольшой кусок. Зато на него положили с добрых три слоя. Вдалеке виднелся остов садовых качелей. Судя по тому, как потемнело и разбухло дерево, их наверняка строили к прошлому лету, но так и бросили. «Хозяин – человек основательный, но не умеющий доделывать начинания», – составлял досье Победоносцев.
Из чёрного проёма конюшни выглянул мужик. Он оглядел чужаков хмельным взглядом, выплюнул травинку и исчез в темноте.
– Окружить! – приказал Победоносцев и рванул к парадному входу, чувствуя, как кобура бьёт по рёбрам.
Дверь оказалась не заперта. В прихожей было темно и тихо.
Навстречу выбежал, спотыкаясь и приглаживая волосы, швейцар. Туфли его заскользили по паркету, он полетел вперёд, как на коньках, растопырив руки. То ли для того, чтобы сохранить равновесие, то ли для того, чтобы поймать в них непрошеных гостей.
– Полиция! – крикнул Победоносцев и обнажил оружие. Дворецкий затормозил. Ноги его уехали вперёд, и он упал на задницу.
Старик ничего не смог ничего вымолвить и лишь глупо переводил взгляд с револьвера на обер-полицмейстера и обратно.
Гости зашагали вперед по коридору, разбрасывая вокруг себя ошмётки грязи с сапогов. Перед ними выросла двустворчатая дверь гостиной. Победоносцев толкнул её рукой и вошёл внутрь.
* * *
Дверь со скрипом распахнулась. Князь вздрогнул и почти уже закричал, но в проёме появилась лишь спина дворецкого. Он пятился, вкатывая столик с телячьей головой.
Поль перевёл увлажнившиеся глаза на графиню и наткнулся на её насмешливый прищур:
– Нервничать изволите?
– Истерзанные струны души, – дёрнул он щекой.
Дворецкий управился с разрезанием головы и положил князю на тарелку дымящийся кусок мяса. Князь посмотрел на него и к горлу его подкатила тошнота.
– Куда же делся ваш отменный аппетит?
– Отчего-то вид мёртвой плоти мне сегодня противен.
– Не переживайте, – обмахнулась графиня веером. – Победоносцев – типичный солдафон и болван. Я наговорила ему всякого. Теперь он рыщет в поисках вас на другом конце Подмосковья. Так что молитесь, князь, чтобы я оказалась права насчёт него. Но что-то подсказывает мне, что вы не очень верующий человек.
Поль выдохнул. Облегчение выступило благодарным потом на его щеках.
– Почему же неверующий? Я даже собирался поставить свечку Иверской, когда… Когда всё это кончится.
Из-под вуали графини вырвался тонкий смешок.
– Какое кощунство делать Господа соучастником убийств двух ни в чём не повинных людей.
– Не я убил их! – вскрикнул князь, не в силах больше выносить давления в своей голове. – Я не хотел всего этого, ясно вам! Не хотел!
Поль дёрнул шеей, чтобы прогнать ярость и страх, отчего подбородки, не поддерживаемые более ослабленным платком, заколебались.
– Тем не менее, они мертвы. А вы сидите живой и невредимый. Впрочем, как мы выяснили, должно быть, тоже ненадолго…
Графиня залилась невесёлым металлическим смехом.
– Ах, прекратите, прошу вас, прекратите… Вы мучаете меня сверх меры!
– Не об этом вас сейчас надо заботиться! А о том, как спасти вашу жизнь, которая, как мы выяснили, укорачивается с обоих концов.
Поль посмотрел на графиню с надеждой:
– Но что же мне делать?
Графиня сложила руки на груди и с полуулыбкой посмотрела на князя:
– Судьбы наши были разъединены, но их так или иначе их закружило в водовороте этих событий. Если вы согласитесь помочь мне. Если только станете мне преданным. Если только будете рядом до конца. Вы не только сможете избавиться от этого проклятия, но и бежать за границу и избежать каторги. Разве это не то, чего вы хотите?
Елизавета отпила из фарфоровой чашки и одарила князя улыбкой, от которой у него стало тепло внизу живота.
Поль сполз со стула, рухнул на колени, обхватил ручку в чёрной кружевной перчатке пухлыми ладонями и прижался к ней губами. Он понял, что у него нет никого и ничего дороже этой женщины.
– Простите, простите меня. Вы не представляете, каким ничтожеством я себя чувствую. И я всегда был ничтожеством. Но встреча с вами… Но с вами я смогу стать другим. Я это понял только теперь. Позвольте мне доказать свою преданность. Что мне нужно сделать?
Графиня вытащила руку из ладоней князя и принялась гладить его кудрявую голову. Поль уткнулся ей в колени и не смог больше сдерживать рвущиеся из самого сердца рыдания. По щекам его потекли горячие слёзы.
– Я знала, что между вынужденной экспедицией в Сибирь и помощью мне вы выберете последнее.
«Это потому, что я люблю вас!» – захотел крикнуть князь, но горло перехватило слезами.
– Тогда слушайте. Завтра у Шереметева бал в честь появления наследника, – произнесла Елизавета. – Старый пьянчуга один во всей Москве не догадывается, что эта дворовая девка наставила ему с кем-то рога. Но дело не в этом. Мы с вами, князь, должны оказаться на этом балу. Не в последнюю очередь потому, что там будет наш vis-a-vis.
– Как? Дюпре будет там, вы уверены?
– Граф весьма болтлив и уже всей Москве прожужжал уши о некоем иностранце, который даст на балу представление.
– Но что вы хотите, чтобы я сделал?
– У вас будет шанс одним поступком спасти себя и отомстить за мою честь.
Князь поднял лицо и в неверии посмотрел на графиню:
– Но что это должен быть за поступок?
– Мерзавец не нарушает никаких законов, кроме божьих. Поэтому в силу должен вступить принцип куда более древний. – Она оттопырила большой палец и провела им по своей тонкой шее. – Oculum pro oculo [15].
Князь на время потерял дар речи и пытался, глядя на графиню, понять, не шутит ли она. Графиня сидела напротив со спокойной надменной улыбкой. Поль никогда не встречал такой сильной женщины. От понимания этого в груди у него что-то заболело.
– Но я не убийца, поймите…
Она подняла его голову и приблизила к нему своё лицо. В её глазах светилось что-то трогательное, тёплое и настоящее. Будто плоская ширма мира наконец явила князю свою выпуклую сторону. И он почувствовал, как выпуклым становится всё вокруг. Стены, деревья за окном, оконная рама, облака, плывущие по ту сторону от неё.
– Заткнитесь, князь. Прошу, заткнитесь.
Князь почувствовал, как между ними раскалился воздух. Он понимал, что это же чувствует Елизавета. Он подался вперёд, и губы их слились в поцелуе. Мир мигнул белым, через несколько секунд раздался раскатистый гром. Князь больше не понимал, кто он и где он.
* * *
Победоносцев ворвался в тёмную гостиную и окинул взором пустынное пространство, уставленное задрапированной мебелью. В клетке на окне, будто обрадовавшись его появлению, радостно зачирикала канарейка. Грозовой ветер раздувал кисейные занавески на окнах и поднимал их почти до потолка.
В дальнем
