ужаса, стремясь сберечь себя…
А он догнал. И не отпустил больше. Заставил… Несмотря на мое сопротивление. Смеялся, играл со мной, уверенный, что никуда я не денусь, никуда не сбегу…
Прав ведь оказался. Никуда я не делась. И не денусь.
“Сон в руку, — шептала я про себя, жадно отвечая на его ласки, словно в последний раз насыщаясь, — сон в руку…”
Утром, проснувшись в шестом часу и пощурившись на остатки питерской белой ночи, я освободилась от тяжелой, по-собственнически прижимающей меня к кровати руки Юры, тихонько оделась и вышла в прохладу улицы.
На такси добралась до дома, покидала вещи в чемодан и купила онлайн билеты на поезд. До моего родного дома.
Не знаю, что вело меня в этот момент.
Точно не страх.
Просто… Меня буквально под руку толкало что-то, заставляло так сделать.
И я сделала.
Наверно, во мне больше ведьмовского, чем до этого предполагала.
Глава 38
Чай и плюшки, с яблоками, купленные на каком-то заброшенном полустанке.
Только, когда едешь поездом, понимаешь, насколько огромная наша страна. И как много в ней всего, о чем забывается в столице.
Питер — тоже столица. И там тоже есть ощущение, будто ничего, кроме этих каменных шпилей и ветра с Невы, и нет в мире.
А есть. Много чего есть, стоит отъехать всего на сто-двести километров.
На одном из больших полустанков, где поезд стоит более получаса, меня настигает звонок по вайберу.
Анькино лицо на экране выглядит злым.
— И какого черта? — рявкает она, не здороваясь. — Ты с ума сошла совсем?
— Угомонись, — спокойно отвечаю я, — я же тебя предупредила…
— Предупредила? — взвизгивает Анька, — это называется “предупредила”? —
Она берет телефон и с выражением зачитывает мне смс, которую я отправила уже с поезда, — “Аня, я уехала на родину, пока без меня, вернусь, позвоню”... Ты с ума сошла? Совсем? Из тебя наш генеральный последние мозги вытрахал?
— Не надо про него, — кривлюсь я, — вообще не говори…
— А чего это? — не думает сбавлять тон Анька. Когда надо, она из пушистой зайки превращается в кровожадного кроля, прямо глаза красной дурнотой наливаются и голос понижается, — мне одной тут страдать?
— Ты-то чего страдаешь? — удивляюсь я, — я все тебе разгребла, подготовила… Все пароли знаешь, сиди себе, копошись…
— Ебнутая! — Анька, уже не сдерживаясь, визжит мне в экран, — Ты хоть знаешь, чего тут было? Чего тут твой бесноватый любовник устроил? Да меня три раза, Еблонская, ТРИ ГРЕБАННЫХ РАЗА вызывали к нему на ковер! И допрашивали! Страшные такие мужики! Особенно, приятель его бесноватый! Как только наизнанку не вывернули!
— И чего? Сдала меня? — поджимаю я губы, в принципе, ожидая всего… И этого тоже. Вика, вон, с института тоже подружайка… Не постеснялась продать подороже… Может, и Анька…
— Дура, да? — неожиданно с обидой отвечает Анька, — совсем поехала мозгами?
Выглядит она при этом настолько расстроенной, что меня начинает мгновенно мучить совесть, и я говорю примирительно:
— Ну прости… Я чего-то…
— Ты чего-то… — передразнивает она меня, — дура… Если Вика так сделала, вовсе не значит, что все такие… Хотя, надо было тебя, дуру, сдать! Такой мужик… Ты бы видела его глаза сегодня… Мне прямо страшно стало…
— Вот и мне… — уныло отвечаю я, — страшно…
— Что такое? Что у вас случилось-то? Он… — тут Анька понижает голос, — он тебя… обидел? Ударил?
— П-ф-ф… — фыркаю я, удивляясь фантазии подруги. Посмотрела бы я на того, кто бы меня посмел ударить… Может, даже фотку на могилке тряпочкой протерла бы.
— А чего тогда? Еблонская, ты меня задрала своими выкрутасами… У тебя все сплошь говнюки, а тут в кои-то веки нормальный мужик… А ты…
— И тоже говнюк, — прерываю я Аньку.
А потом, устав держать это в себе, вываливаю всю информацию про Кирсанова. И ощущаю невероятное облегчение в процессе.
Все же, хоть с кем-то поделиться… Это хорошо.
— М-м-м… Слушай, а я ведь знаю эту историю, — Анька не спешит поливать грязью моего бывшего мужика, задумчиво хмурит светлые брови, — только там все чуть-чуть не так, как тебе эта… Как ее? Наталья? Точно, Наталья… рассказала.
— А ты откуда?.. — удивлению моему нет предела. Еще недавно Анька и знать не знала ни про Кирсанова, ни про его холдинг. Только то, что было в свободном доступе. Как и я , впрочем. Слишком мелкие мы были рыбки. А тут прямо осведомленность…
— Так я, в отличие от некоторых, на работу хожу, чтоб работать, с людьми общаться, с коллегами, а не с боссом трахаться, — язвит моя стерва-подружка, потом, заметив мое обиженное лицо, тут же примирительно продолжает, — ну, прости, блин… Это я так… завидую, наверно. Слишком он на тебе повернут… Кто угодно обзавидуется. Короче говоря, эта Наталья — реально его бывшая, ее тут все знают в офисе, он ее прямо на рабочем месте подцепил, еще давно, лет десять назад. Прям такая любовь была, все слюнями захлебывались. Все красиво, Кирсанов, говорят, вообще другой был. Улыбался, прикинь?
— Ага… — я вспоминаю, как он мне улыбался, в нашем охотничьем домике, и сердце режет болью и ревностью. Это странное ощущение, учитывая, что тогда, когда он радовался и носил на руках свою бывшую жену, обо мне еще и речи не шло… Десять лет назад… Я только школу заканчивала, ни о каких мужчинах не помышляла…
— Ну вот, я тоже офигела. Но вообще, история нашумевшая,ее можно в свободном доступе в сети найти… Но ладно, потом сама поищешь, если мне не веришь…
— Верю, — прерываю я ее, досадливо думая, почему я раньше про интернет не вспомнила, почему копала неглубоко так… Но мне и в голову не пришло искать информацию о личной жизни Кирсанова в сети! — Продолжай.
— Ну вот, — Анька выдыхает, делает паузу, потом начинает размеренно рассказывать, — он с нее пылинки сдувал… Она с баблом сама, предки там не бедные, вот он и старался. У него тогда еще не особо известная фирмешка была. Это сейчас у
