— У меня просто много работы, нервы, всё разом накопилось. Я решил отдохнуть. Взять паузу от бумаг и сделок. Наши отношения с Варей к этому никакого отношения не имеют.
Брат отчего-то снова усмехается. Треснуть бы ему, да нельзя, всё-таки родственники.
— Это. — Пауза. — Не из-за Варвары, — повторяю снова и на этот раз жёстче.
Глава 41
Макар
Брат шантажом вынуждает меня принять душ и сменить одежду. Иначе, по его словам, когда вечером Валентина Павловна привезет детей, у неё случится инфаркт. И гибель женщины, родившей нас, будет на моей совести. Я допустить подобного не могу, потому иду на компромисс.
— Ты умудрился испортить самое простое блюдо в мире. — Без энтузиазма ковыряюсь вилкой в расплывшемся желтке. — Кофе, к слову, тоже дерьмо.
— У меня много талантов, Макарий, но искусство кулинарии к ним не относится, к сожалению.
— Тебе нужна женщина, иначе однажды ты умрешь с голоду.
— А кто нужен тебе, Макар?
— Мне никто не нужен, я прекрасно справляюсь сам. — Вытираю хлебом тарелку.
Роман пристраивается на подоконник и, скрестив руки на груди, наблюдает за мной. Игнорирую его, надоел своими нравоучениями. Опостылело всё кругом и он тоже.
А в это время где-то в спальне звонит заваленный одеждой и постельным бельём телефон. Это понятно по тому, как глухо звучит его сигнал. В первый момент вообще не хочу идти. Потом всё же решаюсь ответить. Откопав аппарат, хмуро вглядываюсь в незнакомый номер.
— Заболоцкий, — отвечаю, глубоко вздохнув.
В трубке слышен смутно знакомый женский голос. Нет желания ни с кем общаться.
— Здравствуйте, Макар Романович. Это Элла. Я работаю вместе с Варей.
Первая реакция — послать эту дамочку к чёрту. Только этого мне не хватало. Ещё одной надоедливой прилипалы. Но воспитание Валентины Павловны не позволяет сделать это сразу. Всё-таки женщина на проводе.
— Понятно. Чем обязан?
— Извините, что беспокою, но я взяла её телефон без спроса и нашла ваш номер, потому что считаю, — она торопится и будто задыхается, очень сильно нервничает, — что вам было бы интересно узнать, что она всё время расстроенная и бледная, опять перестала есть. Мы проходили медосмотр, и у неё очень низкий гемоглобин, думаю, поэтому это и случилось…
Что случилось? Застываю на месте.
— Её будто шатает, но ведь она ничего опять не ест, а ей надо говядину и печень. Но суть не в этом. Я думаю, только вы ей поможете. Потому что с сестрой она поссорилась, а я же не знала, что вы снова сошлись, это потом я узнала, когда она плакала в гримерке, — громко хватает воздух. — Мне очень стыдно. Это я разрушила ваши от.. отношения. Она поделилась, что вы ей изменяете. Она не сказала, что случилось, но это я вас видела с той блондинкой в ресторане. Я не имела права ей говорить. Мне надо было схитрить и не рассказывать. Мало ли люди ели вместе. Это же не значит, что…
— Так что случилось? — устаю слушать, не в силах понять суть этой женской истерики.
— Варвара упала со сцены и повредила ногу. Мы сейчас в больнице, я подумала…
Меня словно обухом по голове бьёт. Задача только одна — быстро добраться до места, где она сейчас. Моя девочка. Гоню от себя мысли, что Варя получила серьезную травму, что могла удариться головой. Вначале увидеть её, потом всё остальное. Из меня лезут сплошные маты и нецензурные выражения. Рома пытается посодействовать, но я его толкаю, натягиваю первые попавшиеся спортивные штаны и мятую майку. Как они там так работают, что актеры падают? Вмиг становится душно.
— Адрес диктуйте! — зло рявкаю, больше не думая о каких-то там приличиях.
К крыльцу приемного отделения областной больницы я долетаю на своей «кие» минут за пятнадцать. Как раз в тот момент, когда Варя, кое-как ковыляя, пытается спуститься вниз. Выглядит, как всегда: голова не перебинтована, руки на месте, лицо цело и даже не поцарапано, только хромает. От того, что она более-менее в порядке, я плюю на всё на свете и перестаю контролировать свою спортивную тушу. Меня просто несёт к ней на всех парах, и плевать мне, что она наверняка будет против. Слегка помятая, но всё такая же красивая. Отпускает. Чёрт, я охренительно сильно испугался за неё.
— Привет, солнышко! — С улыбкой взбегаю по ступеням наверх и, оторвав её от бетона и перил, подхватываю на руки. — Очень больно? Что ещё ударила, кроме ноги? Как это вышло? Снимок делали? Гипса нет, значит не перелом, да!?
Несу её к машине. Варя ошарашенно охнув, вынуждена обнять меня за шею. Как же это хорошо и правильно. Она выглядит бледной и слегка растрепанной, но ничего катастрофического. Сердце бухает, как бешеное.
— Макар, пожалуйста, поставь меня на землю, меня отвезут, — тихо и строго шепчет Варя, демонстрируя, что не собирается идти на мировую.
Ни грамма теплоты или радости в её голосе нет.
— Охренеть, как же приятно ты пахнешь, — улыбнувшись, подмигиваю бывшей жене, продолжая нести на руках к своей машине.
Испугался за неё, теперь отлегло.
— Макар. — Уже немного ярче и живее, как было бы хорошо, если бы она снова хотя бы крикнула на меня. — Сколько мне раз сказать тебе, что я больше не хочу наших отношений?
— Да сколько хочешь, красота моя, ты же знаешь, я упрямый.
— Ты не можешь решать за нас двоих. Я устала и разбита, у меня болит нога. И у нас с тобой не выходит.
— Варя, Варя, всё в порядке!? — слышу мужской голос за спиной. — Ну что сказал врач?
Разворачиваюсь с Варей на руках и расплываюсь в ещё одной широкой улыбке.
— Смотри-ка, Богомолов! Здравствуйте, Игорь Игоревич, спасибо, что отвезли её в больницу. Я очень ценю. Но впредь следите за своими актёрами получше.
Приветственно кивнув, Богомолов держится на расстоянии. И правильно делает. Я вот стараюсь не думать, как Варя упала, а потом добралась от его машины до приемного отделения.
— Элка! — злится Варя. — Твоя работа? — кивает в мою сторону, ткнувшись головой в мой заросший подбородок.
Её подружка быстренько спускается вниз и, махнув рукой, исчезает в толпе снующих туда-сюда пациентов, медсестер и врачей. А я вот Эллу теперь очень уважаю. Прям моя любимая актриса с этого дня.
— Ну что тебя не устраивает в наших отношениях, красота моя? Нам было хорошо вместе. Ну ругались, так все ругаются. — Физический контакт очень помогает, потому что, готов поспорить, прижимая её к себе, я чувствую, как сильно бьётся Варино сердце.
— Что меня не устраивает? — Наши глаза встречаются. Варя возмущена и злится. Пусть так. — Ты эгоист, самодур, тиран. Ты бабник! Я боюсь прийти домой и увидеть, что под моим мужчиной лежит очередная голая баба.
— Не утрируй, Варвара, всё было не так. Всё, что тебе нужно знать, так это то, что у меня есть только ты. — Вытягиваю шею, заметив режиссера. — Игорь Игоревич, — улыбаюсь, крикнув ему. — Вы бы ехали домой, мы тут справимся.
