— Макар! — бурчит Варя, пытается спуститься вниз.
Я гораздо сильнее, у неё нет шансов.
— Это правда, что ты ничего не ешь? — Сжимаю её крепче.
— Ты тоже выглядишь странно, — осматривает меня, хмурясь.
Смешная.
— Ладно, я сяду в твою машину, Макар, но только для того, чтобы нормально, по-человечески поговорить.
Ну поговорить, так поговорить.
Глава 42
Варя
Фотографию Макара вполне можно взять за иллюстрацию к статье «Идеальный мужчина». Золотые волосы, пронзительный взгляд ярких голубых глаз, мускулистое рельефное телосложение, низкий, чуть хрипловатый голос. С годами он стал только лучше. Сколько ещё женщин захотят его себе? И перед каким количеством он сможет устоять? А ведь у нас всё было хорошо, что же будет, если мы поссоримся до крика и взаимных упреков?
Когда я рассказала Элке, что мы с бывшим сошлись, а потом я застукала его в компании сексуальной блондинки, она вцепилась в меня клешнями, требуя подробностей. И услышав, что я увидела блондинку из ресторана голой у него в кабинете, она нахмурилась и стала мне доказывать, что эта женщина скорее обижена и пытается его вернуть, чем является его настоящей любовницей. Она была убедительна и посеяла зерно сомнения в моей душе. Наверное, я хочу поверить. Но разве я могу?
Вот уже много дней подряд моё сердце сковано тоской и не может биться, как раньше. Макар заставил меня поверить в то, что у него, как и у меня, всё ещё есть чувства. А что теперь? Если он вылез из моей постели, а потом залез в другую, я никогда ему этого не прощу. Я даже с судом уже смирилась, всё же он защищал наших детей от сомнительной жизни в московском общежитии. Но если он предал меня…
Что значит, если? Она сидела голая на его столе. Кем надо быть, чтобы просто так прийти в кабинет мужчины и снять с себя одежду, по сути, предложив ему своё тело? Каким надо быть жестоким, чтобы снова привязать меня, а потом просто трахнуть другую на рабочем месте через несколько часов после того, как целовал каждую клеточку моего тела?
Мысли бегут, обгоняют одна другую, спотыкаются, возвращаются на старт, путаясь друг у друга под ногами. Меняются местами. Снова бегут… Хватаюсь за одну, упускаю другую…
А ещё девочки… Они постоянно спрашивают, почему мы не можем жить вместе, если папа с мамой уже помирились. От этих вопросов душа разрывается на части.
Всё дело в детях? Я нужна, чтобы девочки были счастливы и под присмотром? А всё остальное время он будет свободно спать с другими женщинами? Это так больно. Я пытаюсь вести себя по-взрослому, стараюсь не срываться на истерику и скандал. Как он мог допустить, что какая-то женщина разделась перед ним догола, на ней даже трусов не было. А мой галстук, подаренный ему, выбранный с любовью на нашу годовщину? Он был на её шее. Это насколько надо быть бессердечным, чтобы позволить ей надеть его на голое тело? Я пытаюсь выжечь эти картинки из своей памяти. В лифте у них был оральный секс. Это было до того, как мы снова сошлись. Эта женщина очень сильно возбуждает его, раз он не смог дотерпеть до квартиры. В кабинете секса не было, ещё не было, но как я могу в это поверить? Как я могу поверить, что он его не планировал? Я пытаюсь понять, простить, но не получается. Моя любовь слишком огромная, чтобы справиться.
Макар блокирует двери, отрезая мне пути отхода. Только куда я сбегу с ушибленной ногой?
— Я виновата перед тобой, Макар, — говорю осипшим голосом, в глазах стоят слёзы. — Я оставила тебя и девочек, я разрушила нашу семью. Даша была ещё совсем маленькой. Я виновата во всём, что с нами произошло. Это эгоизм чистой воды, и да — я кукушка, та самая, что бросила детей ради учебы в театральном училище. Я должна была слушать тебя, уступить, подождать, пока девочки хоть немного подрастут. Но я так мечтала об этом, мне казалось, что если не сейчас, то уже никогда. Мне нужна была семья, всегда нужна была. Ты и девочки, но я так хотела, чтобы ты принял мой выбор, позволил мне стать хоть кем-то, кроме твоей жены.
Сижу очень ровно, вытянувшись в струну, колени свои тру, даже боль в ноге уже не кажется такой навязчивой. Макар молча отстегивает свой ремень, затем мой, тянет меня к себе, обнимает за плечо, уткнувшись губами в макушку, целует волосы. Из меня вырывается тихий всхлип, и дальше плотину прорывает, я начинаю реветь. Я хочу его оттолкнуть, но у меня, несмотря ни на что, нет к нему неприязни, только пустота от несправедливости. Я так сильно его люблю.
Макар держит крепче. Его пальцы тисками сжимают моё плечо.
— Мы с Региной познакомились в самолете, вместе летели с конференции по маркетингу. Она выглядела красивой, местами милой и взрослой, — вздыхает. — Мне казалось, наша с тобой проблема была именно в том, что ты очень молода и не готова была к семье и детям. В нашей разнице в возрасте. Прости меня за таблетки — это был совершенно дикий, мальчишеский поступок, но я не жалею. Иначе не появилась бы Дашка.
Чувствую, Макар улыбается, я вздрагиваю, всхлипнув. Не могу успокоиться.
— Это потом я понял, глядя на тебя и девочек, что лучше, чем ты, мамы у них не может быть. Но я так на тебя злился, я почти ненавидел тебя за то, что ты бросила нас. Я думал, что никогда в жизни тебя не прощу. Мне нравились наши дети, наша семья, когда мы вчетвером, а ты просто отшвырнула всё это в сторону ради сцены. Вначале думал, что суд тебя испугает, ведь это же дети, но ты пошла до конца. Мне было тяжело, Варь, и я пытался жить дальше, без тебя. Это правда, Варь. Из песни слов не выкинешь.
Снова вздрагиваю, мне больно слушать про другую женщину, про его ненависть, про его обиду, но, наверное, это нужно, не знаю. Я уже ничего не знаю.
— Регина говорила, что разведена и у нее нет детей. Это показалось мне знаковым. Взрослая, состоявшаяся женщина станет отличной матерью дочкам мужчины, которого полюбит. Я почему-то заочно решил, что она бездетна.
Втягиваю воздух носом, мне хочется выйти из машины. Пусть лучше нога болит, чем так сильно ноет сердце.
— Но потом вернулась ты.
Макар заставляет меня смотреть ему в глаза. Улыбается.
— Я так усиленно делал вид, что мне всё равно.
Он снова целует меня в макушку, гладит по волосам.
— Регина стала очень навязчивой или мне так казалось. Думаю, так бывает, когда один из партнеров становится всё менее заинтересованным в отношениях. Ситуация мне стала активно не нравиться. Эта женщина стала меня раздражать, — Макар усмехается. — Позже появился муж, но это не имело большого значения, потому что я понял — мне небезразлична бывшая жена.
Уткнувшись в его плечо, я плачу ещё сильнее, даю слабину.
— Вначале она объявила, что между нами всё кончено. Я особо не запаривался, даже порадовался, что легко избавился от опостылевшей связи. К тому же я в это время ужасно ревновал тебя к брату. Со временем она стала звонить и писать сообщения. Я не пытался разобраться, поговорить или остановить ее жёстче, грубее. Сообщил ей в том ресторане, что у меня отношения и ушёл. Но Регина, ты должна понимать, она акула бизнеса, она не привыкла получать от ворот поворот, её мозг заточен добиваться своей цели любым путем. Тогда она и решила, что если заявится ко мне полностью голой, мой хрен подумает за меня. Но мне это было не нужно. Уже не нужно. Я получил тебя, и никто другой меня больше интересовал.
