class="p1">— У всех есть руки, ноги и голова на плечах. К тому же двенадцать миль, двадцать километров… Мы рассчитывали на вдесятеро больший путь.
— Вот как? Что ж, вам виднее. Мои люди помогут вам разгрузиться.
— Разгрузиться? — удивился Птыцак.
— Спустить снаряжение на лёд. Да и самих людей тоже.
Полчаса спустя выяснилось, чему удивлялся Птыцак. Снаряжения, как такового, было мало. Пара саней, несколько тюков, вот и все снаряжение.
Фальц-Меусс только бровь поднял. И то на четверть дюйма.
Птыцак удивился куда больше, когда обнаружил на льду шестерых лишних.
— Это зачем это? — спросил он Фальц-Меусса.
— Наши ребята решили сопровождать вас до острова. Люди бывалые, пригодятся.
— Нам они ни к чему.
— Если хотите, к вам они и не приблизятся. Рядом пойдут.
— Но это наша экспедиция.
— Хорошо, пойдут за вами. Никто на лавры не претендует. А прогуляться по льду каждый имеет право. Здесь — международные воды. То есть льды.
— Но у них — оружие. Винтовки.
— Карабины, — поправил Фальц-Меусс. — Меня удивляет, что вы без оружия.
— Оружие у нас есть, — ответил Птыцак.
— Пистолеты? Против белых медведей?
— Где здесь медведи?
— Будут. Если впереди остров, то медведи непременно будут. Они добычу чуют за десятки миль. И передвигаются быстро. Поверьте, вы будете рады, что рядом с вами — меткие стрелки.
— Ладно, стрелки. Пусть. Каши маслом не испортишь. А это что?
Люди на льду возились вокруг странных экипажей.
— Моторные транспортеры, конструкция Бенхема-Уайта.
— Зачем?
— Подобные экипажи были у Скотта во время полюсного похода десять лет назад. Тогда они прошли не более пятидесяти миль, но затем транспортёры усовершенствовали, и, полагаю, их хватит на дорогу в оба конца.
— А, — не стал перечить Птыцак. — Транспортеры, так транспортёры. Англичанин мудрец, этого не отнять, — последнюю фразу он сказал по-русски, адресуясь к Арехину, и даже подмигнул.
К назначенной минуте Арехин был на льду. Среди поляронавтов лишь у него и у Птыцака была меховая одежда. Ещё у десанта моряков с «Еруслана Лазаревича» — слово «десант» напросилось само. Поляронавты же в суконных бушлатах и ботинках-обмотках на льду смотрелись бедными родственниками. Очень бедными.
Но только издали. Вблизи же — скорее, блаженные, узревшие небесное знамение номер один, и ожидающие знамение номер два. Холод, ветер, морская бездна или медвежьи батальоны — всё это обтекало их, как туман обтекает утёс.
— Неужели не нашлось средств экипировать их получше? — к Арехину подошел доктор Брайн. — Ведь это безрассудно — идти куда-либо в таком виде.
— Мы в России ко многому привычны, — ответил Арехин. — Видели бы вы, как были обмундированы те, кто шёл на Варшаву.
— Однако тот поход кончился плачевно, — выказал знание предмета доктор Брайн. Почему нет? Фотографии тысяч взятых в плен красноармейцев поместили все европейские газеты.
— Это бывает, — не стал спорить Арехин. — Но сейчас перед нами нет противника.
— Противник есть. Самый могучий противник на свете — природа. Но у вас есть и союзник.
— Союзник?
— Великобритания, — и было ясно, что говорит это не доктор Джон Брайн, а сэр Найджел Латмерри.
— Самый надёжный союзник на свете, — добавил Арехин.
— Благодарю, — ответил сэр Найджел Латмерри.
Вот он, знаменитый английский юмор.
Поляронавты тем временем выстроились в две параллельные цепочки. В сани впряглись люди, по двое. На сани уложили тюки. На вид, груз тянул пудов на пятнадцать. И у каждого поляронавта — рюкзачок, рассчитанный много на полпуда. Зато на ногах — саамские снегоступы, такие же, как и у Арехина. Не пожалели денег.
— Нам пора, — крикнул Птыцак.
Пора, так пора.
У Арехина рюкзак тяжелый, пуд с лишком. Но сидит ладно, нигде не тянет, не душит, не жмёт. И снегоступы не очень мешают идти. Мешают, но не очень. Без них хуже. Оно только называется — льдина, но сверху снег. Плотный для снегоступов, а без него нога проваливается. Не сильно. Где по щиколотку, где чуть больше. Плотный снег. Кто знает, что будет дальше.
Арехин шёл в конце колонны. Минут через пятнадцать, когда все приноровились к снегоступам, темп составил три версты в час. Для колонны, да ещё по льдине, это превосходило все ожидания.
Надолго ли хватит?
Они шли, отдаляясь от кромки льдины, от громады ледокола и от ледовой команды, копошащейся вокруг моторных транспортёров. Поверхность льдины местами была в буграх, но никаких торосов не попадалось. И хорошо, что не попадалось, чего в них, торосах, хорошего?
Направление задавал Птыцак. Он шел, сверяясь по школьному компасу, хотя в высоких широтах пользоваться компасом — дело сложное. Но, видно, другой компас вел его и всех поляронавтов. Да и Арехина. На горизонте ничего особенного он не видел. То ли облачко, то ли пятнышко перед глазами.
Моторы, сначала чихавшие и кашлявшие, заработали ровно, и норвежско-английский десант стал потихоньку догонять поляронавтов. Потихоньку — потому, что и ехали транспортеры (числом три) не быстро, и потому, что каждые полверсты один из них останавливался, и в лёд ввинчивалась двухметровая вешка с красным флажком на верхушке.
Это они умно придумали. Компас компасом, а ну как магнитная буря? Или просто буря? С вешками веселее.
По счастью, бури не было. Иначе худо пришлось бы всем тридцати поляронавтам. Если быть точным — двадцати восьми. Один прыгнул в море, другой отсыпается после ментального пресса, выжавшего из бедняги Дикштейна волю до капли. Ничего, пройдёт.
Третий час ледового похода, четвёртый, но идут столь же бодро, как и в начале. Если не бодрее. Правильно, конечно. Следует использовать каждую погожую минуту арктического лета. И ветерок слабый, и температура около нуля по Реомюру, и дорога ясная.
Теперь уже было видно: не облачко впереди. Возвышенность. Не очень большая. Метров десять, как и говорил Колчак.
Похоже, Птыцак решил добраться до цели одним броском. Никаких привалов. Арехин был к этому готов: на ходу съел несколько бутербродов, запивая холодным, почти ледяным чаем. Ледяной чай, надо же! Однако ему неожиданно понравилось, он даже подумал, что дед, пожалуй, сумел бы на ледяном чае нажиться, и хорошо нажиться.
Несколько раз его настигали моторизированные сани. Доктор Брайн был столь любезен, что предложил пересесть к ним, места хватало. Но Арехин отказался: он со своим отрядом.
Хотя места, действительно, хватало: на одних моторизированных санях вполне уместились бы все шестеро десантников, ещё бы
