ко мне свою ладонь.
– Что?
– Не заставляй меня чувствовать себя неловко, сладенькая. – Он задыхался, все еще пытаясь отдышаться. – Это было одно из моих лучших творений.
Я начала хлопать по его ладони, готовая сделать что угодно, лишь бы заставить его остановиться, но сказала:
– При одном условии. Больше никакой сладенькой.
– Ну как же. Ты обязательно привыкнешь.
– Нет.
– Не понимаю, что такого тебе сделала глюкоза в прошлом, но тебе стоит обсудить это с доктором. – Он быстро наклонился и поцеловал меня в шею, пока его рука все еще зависла в воздухе. – И как мне тогда тебя называть?
Я улыбнулась, чувствуя себя моложе, чем когда-либо за последние годы. Вот такие глупые, непринужденные моменты и вытащили меня со дна, на которое опустил прошлый год, и я была благодарна, что, несмотря на все изменения, мы с Изоном остались прежними. Ладно, может, не совсем прежними. Скорее даже лучше.
– Как насчет твоей девушки? – дразнящим голосом сказала я.
Он так резко хлопнул меня по руке, что стало больно. Нависнув надо мной, он посмотрел на меня сверху вниз с самой очаровательной улыбкой, которую я когда-либо видела.
– Это чертовски выгодная сделка, сладенькая.
– Эй. Ты же только что согласился не называть меня так.
– Прости. Я попытаюсь бросить, но это будет нелегко. – Он притворился, что собирается укусить меня за нос, но вместо этого легонько поцеловал, так что я вздрогнула. – Твоя сладость приведет меня к диа-бре-тусу, но я поработаю над «девушкой».
Я вдохнула.
– Только не говори, что ты только что сказал диа-бре-тус.
– Что? – засмеялся он. – Вообще-то, это серьезное заболевание, Бри.
Я хотела поругать его, но какие бы безумия он иногда ни выдавал, ему всегда удавалось меня рассмешить.
– О, так у тебя и правда серьезное заболевание: что-то не в порядке с твоей дурацкой башкой. И подумать только, что люди платят тебе за написание песен.
– Я настоящий мастер словесности. Что тут сказать?
Не имело никакого значения, что он говорил. Честно говоря, ему даже не нужно было ничего говорить. Изон был сумасшедшим в лучшем смысле этого слова. Какая‐то часть меня беспокоилась, что наши отношения изменятся, когда мы перейдем на новый этап. Я боялась потерять человека, который стал не просто моим лучшим другом, а неотъемлемой частью жизни, так что я ежедневно молилась, чтобы так оставалось всегда.
Но ничего не изменилось.
Он по-прежнему был внимателен и добр.
Заботлив и бескорыстен.
Самый сексуальный дурачок в мире.
И я принадлежала ему.
О чем тут еще мечтать?
* * *
Я выпрямилась, услышав звук открывающейся в спальню двери. Обычно это не было бы поводом для беспокойства. Любимым занятием Ашера было будить меня до восхода солнца. Однако в это утро скрип двери заставил меня быстро проснуться, так как сбоку от меня свернулся полуголый мужчина.
Вот черт. Что, черт возьми, случилось с нашим будильником? Я взглянула на часы и увидела, что еще пять утра – тридцать минут до того, как он должен был нас разбудить.
– Мамочка?
– Да, малыш. Ты рано. – Прекрасно осознавая, что на мне минимум одежды – трусики и шелковый лифчик, – я поспешила к краю кровати, накинула халат и расправила одеяло, пытаясь замаскировать там Изона.
Но это не помогло, когда он тоже поднялся и включил лампу.
– Что такое? Что случилось? Ты в порядке, Эш?
Ашер остановился, прижимая к груди маленький зеленый альбом для рисования. Сон тут же сменился удивлением, и он начал переводить взгляд с меня на Изона и обратно. Он ничего не сказал, но я клянусь, что видела, как крутятся шестеренки в его голове.
Так я поняла, что пришло время рассказать обо всем детям. Я планировала продвинуться чуть дальше, чем одно свидание, но мы с Изоном решили сделать наши отношения официальными, и я верила, что мы оба по-прежнему будем считать детей приоритетом, если у нас что-то не получится. Бывало и хуже. Хотя то, что он застал нас вместе в постели, определенно меняло динамику этого разговора.
Я одарила Изона взглядом, в котором читалось то, что мы попались, и у него хватило здравого смысла изобразить смущение.
– Тебе приснился кошмар? – спросила я сына, пытаясь отвлечь от очевидного.
– Почему Изон здесь?
Очевидно, я потерпела неудачу.
– Ну, – начала я, готовая рассказать ему все о мужчинах, женщинах и об отношениях.
Ашер пожал плечами.
– Вообще, это и к лучшему. – Без лишних слов он забрался на кровать и на четвереньках пополз на свободное место между нами. – Подвинься, – приказал он Изону, и тот тут же повиновался, посмотрев на меня широко раскрытыми глазами.
– Может, мне сварить кофе? – Он приподнял одеяло и тут же увидел, что на нем нет ничего, кроме черных боксерских трусов, так что решил откинуться на спинку кровати. – Или нет.
– Останься. Мне нужно поговорить с вами обоими, – сказал Ашер, открывая свой блокнот. Он листал страницы, пока не нашел ту, которую искал, и бросил на меня нетерпеливый взгляд. – Ну же. Тебе же оттуда ничего не видно.
Та-а-ак. Мы лежали в кровати. Все вместе. В пять часов утра. С человеком, которого он всю свою жизнь считал своим дядей и который теперь был моим парнем.
Ну конечно. Почему бы и нет.
Просто пристрелите меня.
Я села на краешек кровати, но он и слышать об этом не хотел. Он потянул за руку.
– Ну же, мам.
– Эш, малыш. Может, спустимся вниз и поговорим там?
– Зачем? – он скривил рот. – Мы же все здесь. Девочки еще спят, верно?
– Да, но…
– Мам, на Изоне даже штанов нет. Как он будет спускаться?
У меня отвисла челюсть, и я уставилась на сына. Для подобного разговора было еще слишком рано – вообще‐то, для любого разговора, но для этого особенно.
Изон кашлянул, чтобы скрыть свой смех.
– Может, выслушаем мальчика, Бри.
Исчерпав все аргументы – или, по крайней мере, все способности мозга, лишенного кофеина, переваривать большое количество информации, – я вернулась в постель.
– Итак. Что случилось, приятель?
Ашер драматично прокашлялся.
– Мы с девочками вчера разговаривали. – Он перевернул страницу в альбоме, и перед нашими глазами открылся карандашный рисунок трех грустных детей – обе девочки плакали.
Все вокруг было в темных тонах: серое небо, коричневая трава.
Изон наклонился и обнял Ашера, кончиками пальцев коснувшись моей руки.
– Что здесь происходит? – спросил он, и в его голосе слышалось то же беспокойство, которое наполнило и мою грудь.
– Ну… – Ашер тяжело вздохнул. – Это я, Мэдисон и Луна сейчас. – Он перевернул страницу. – Это я, Мэдисон и Луна с кошкой.
Все трое улыбались.
