Книга Святой - Келси Клейтон

Как только я подъезжаю к парковщику, Делейни сжимает мою руку и поворачивается ко мне.

— Пообещай мне одну вещь? — Страха в ее глазах достаточно, чтобы полностью привлечь мое внимание. — Что ты не убежишь.

Я перегибаюсь через центральную консоль, кладу руку ей на щеку и нежно целую. — Я обещаю.

***

Гала-концерт далеко не так плох, как я думал. Там бесплатные напитки, вкусная еда, и даже отец Делейни, кажется, в достаточно хорошем настроении, чтобы не убивать меня сегодня вечером. Эйнсли, бедная гребаная женщина с таким именем, делает все возможное, чтобы напугать меня своими пустыми угрозами, в то время как Тесса стоит позади нее, пытаясь не рассмеяться над моей попыткой выглядеть испуганной.

Я на танцполе с Делейни, раскачиваюсь взад-вперед со своей девушкой на руках, и жизнь не может быть лучше. На этот раз меня не волнуют различия между нами и я не чувствую, что она могла бы понять, насколько лучше ей было бы без меня. Все, что имеет значение, — это то, как ее тело прижимается к моему прямо сейчас.

Три маленьких слова занимают центральное место в моем сознании, сами вертятся у меня на языке и угрожают сорваться с языка, если я только открою рот. Может быть, это было бы не так уж плохо. Я был рядом с ней достаточно, чтобы знать, что это чувство взаимно. Это видно по тому, как мы вместе. Однако, как раз в тот момент, когда я собираюсь позволить им выскользнуть, она ахает.

— Дядя Дом здесь, — взволнованно говорит она, хватая меня за руку и увлекая за собой. — Давай, он тебе понравится.

Я позволяю ей тащить меня, полностью сосредоточившись на том, как ей не терпится показать меня — как будто я не та развалина, какой себя постоянно чувствую. Когда мы приближаемся к мужчине, который, как я предполагаю, является ее дядей, в его затылке появляется что-то ужасающе знакомое. Когда он оборачивается, у меня кровь стынет в жилах.

— Нокс, это мой дядя Дом, — представляет она. — Дядя Дом, это мой парень, Нокс Вон.

Он протягивает руку с таким взглядом, что у меня по спине пробегают мурашки. — Доминик Каллахан. Приятно с вами познакомиться.

Все кусочки складываются воедино, как гребаный пазл, когда знакомые ледяные голубые глаза проникают в мою душу. Те же самые, которые демонстрируют гордость каждый раз, когда я выигрываю бой. Те, кто свирепо смотрел на меня, когда я не делал так, как он сказал. Кэл — это не сокращение от Кэлвина или Каллума, как я думал. Это сокращение от Каллахан.

Доминик Каллахан.

Глава 22

НОКС

Я никогда не понимал, почему Грейсон так сильно привязался к Саванне, что буквально убил бы, чтобы защитить ее. В моей жизни не было ничего настолько важного, чтобы рисковать всем. Но лежа здесь, наблюдая, как Делейни крепко спит рядом со мной, я знаю одно наверняка. Я бы уничтожил весь чертов мир, чтобы уберечь ее.

Как только я узнал, что Кэл — дядя Делейни, две вещи стали кристально ясными. Во-первых, он чертовски болен, готов причинить боль собственной племяннице, чтобы получить то, что он хочет. И, во-вторых, насколько легко ему было бы сделать это, если понадобится.

Скользя вниз, пока не оказываюсь рядом с ней, я переворачиваюсь и обнимаю Делейни. Инстинктивно она придвигается ближе ко мне. Я знаю, что мне нужно делать, но, черт возьми, это будет чертовски больно.

***

Она развалилась на диване, положив ноги мне на колени, и выглядит так, будто ей на все наплевать. Я проглатываю комок в горле. Если я не сделаю этого сейчас, кто знает, что может случиться.

— Бэмби, нам нужно поговорить.

Ее глаза встречаются с моими, и улыбка исчезает с ее идеального лица. — Хорошо?

Я убираю ее ноги со своих колен. — Я думаю, что мы не должны больше видеться.

Сначала она смеется, как будто это какая-то больная шутка. Поверь мне, я бы хотел, чтобы это было так. Однако, когда она видит, что у меня нет такого же веселого выражения лица, как у нее, она останавливается.

— Это не смешно.

— Я не пытаюсь быть таким.

Она резко садится. — Откуда это взялось? Мы были в порядке. Мы… Гала-концерт.

— Лейни, — вздыхаю я, но она уже плачет.

— Ты обещал.

Глядя на нее, наблюдая, как ее сердце разбивается вдребезги, я тоже это чувствую. Боль в моей груди сильнее, чем все, что я чувствовал в своей жизни. Хуже, чем, когда ушел мой отец. Хуже, чем любая драка, в которой я участвовал. Это мучительно, но так будет лучше для нее, даже если она этого не знает. Ей понадобится кто-то, кого можно ненавидеть за это, и этим кем-то с таким же успехом могу быть я.

— Ты заслуживаешь лучшего, чем я.

Она качает головой. — Не надо мне этого дерьма. Это решать мне, а не тебе.

— Ты знаешь, ты просто не хочешь в это верить.

Вытирая слезы с лица, она встает и врывается в мою спальню, запихивая свою одежду в сумку. Я прислоняюсь к дверному проему. Наблюдать за ней — жестокое наказание, от которого я должен отвести взгляд, но я не могу. Закончив, она поворачивается ко мне. Опустошение на ее лице обязательно будет преследовать меня во сне.

— Нокс, не делай этого, — умоляет она в последний раз. — Я люблю тебя.

Услышав эти слова, честность в них — они попали в цель. Последняя часть меня, которая держалась, сломалась. Я падаю в глубокую пропасть, кусочки меня плавают вокруг, и их никогда не собрать снова.

Я опускаю голову. — Ты не можешь любить кого-то вроде меня. То, что я сделал — то, что я все еще продолжаю делать, — непростительно.

— Мне все равно. Я люблю тебя.

— Ты не должна.

— Но я люблю. — Подойдя ближе, она кладет руку мне на щеку. — Я люблю тебя, Нокс.

Моя челюсть сжимается, чтобы не повторять слова, которые угрожают вырваться. Есть только один способ сделать это, и он обязательно уничтожит нас обоих. Я хватаю ее за запястье и убираю ее прикосновение.

— Я не люблю тебя, Делейни, — лгу я сквозь стиснутые зубы, мое лицо становится каменным, чтобы скрыть мои эмоции. — И я никогда этого не сделаю.

Она вырывает свое запястье из моей хватки, как будто оно обожгло ее, и протискивается мимо меня. Последнее, что я слышу, это хлопок двери, прежде чем я падаю на пол, чувствуя всепоглощающую