Может быть, поэтому он назывался Извечным?
Но не может же Мост вести в никуда?
Ступив на его поверхность, Мышка сразу же заподозрила неладное. Скучная серая форма патрульных слезла с них, и они снова были теми, кем хотели быть. Даже Первый преобразился, и теперь не был таким огромным. Оказывается, его смущал собственный рост, надо же! Но дело было отнюдь не в норне.
Дело было в Мосте.
Извечный Мост был покрыт ровным слоем склизкой субстанции, на которой легко можно было поскользнуться. Желто-рыже-охряная, она представляла нешуточную опасность. Но Первый шел вперед. Туда, где ничего не было. Спустя минут двадцать молчаливого путешествия он остановился. Склизкая субстанция к этому моменту стала перемежаться нормальными участками, покрытыми чем-то серым и совсем не скользким. Пятнами это серое покрывало поверхность впереди, а потом Мышка поняла, что серое спускается с условного верха. В Паутине не было времени, и с ним можно было играть, как заблагорассудится. Пространство тоже иногда выкидывало фокусы, но Мышка не сразу осознала, что идет под снегом. Теплым серым снегом.
– Мышка… – прошептал идущий рядом Сокол. – Это же пепел…
– Что? – она подняла руку и позволила одному из хлопьев серого спуститься к ней на ладонь. Это действительно был пепел. – Что происходит?
Первый же остановился. Норн смотрел настороженно, будто пытаясь уловить реакцию напарников.
Пепельная метель закружилась вокруг него, но он не обратил на нее никакого внимания. Он смотрел куда-то в сторону, туда, где мерцали разноцветными звездами нити Паутины.
– Что вы видите? – спросил он.
Мышка непонимающе проследила за его взглядом. О чем он говорит?
– Я скажу более конкретно. Где мир Харо?
Прищурившись, Мышка огляделась. Пусть в Паутине пространство было условным, но она примерно понимала, где они находятся, и серая, потухшая нить мира Харо должна была быть здесь. Или здесь? Или там? Его нить всегда была тусклой, и разглядеть ее было трудно. Но вглядываясь в бескрайнюю Паутину сейчас Мышка не могла найти даже намека на нее!
– Его нет, – хриплый голос Сокола заставил Мышку осознать очевидное. Нити мира Харо действительно не было.
Где она?
Пепел хлопьями спускался на ее красные волосы и подол платья. Он застревал в белоснежных волосах Сокола, кружился вокруг них двоих, будто предлагая потанцевать.
Стало жутко.
– Все правильно. Мира Харо больше нет. Он погиб окончательно, когда вы его покинули, – сказал Первый.
Пепел оседал на склизкое желто-рыже-охряное на Мосту, а Мышка с ужасом понимала, откуда он взялся. Понимала, но отказывалась принимать.
– Не может быть, – прошептала она. Шагнув назад, она поскользнулась, и лишь поддержка напарника не позволила ей свалиться в пропасть. Она вспомнила мутанта Деса, и ей стало горько.
Зачем все это? Почему?
– Что происходит?! – выкрикнула она, вцепившись в Сокола. Тот молчал, но она чувствовала его напряжение. Он тоже не понимал.
Не принимал.
– Ничего не происходит, – спокойно ответил Первый. – Ничего необычного. Все имеет свой срок давности. Даже миры. А мир Харо изжил себя уже давно.
Мышку затрясло. Очередное хлопье пепла, попавшее на рукав стало последней каплей ее выдержки. Ей вдруг показалось, что именно этот прах принадлежит Десу, и она взвизгнула. А потом закричала. Страшно, отчаянно.
И даже руки напарника… любимого не могли ее успокоить.
– Успокойся, – где-то над ухом прогремел голос Первого. – Все так и должно быть. Слышишь? Такова уж доля гасителя…
– Гасителя? – Мышка перестала кричать, опустилась на колени, обхватив себя руками и тихо постанывала от осознания. Голос принадлежал Соколу. Он еще держал себя в руках.
Первый подошел к ней, грубо оттолкнул Тони и влепил Мышке звонкую пощечину.
– Успокойся! – рявкнул он. – Ты не сделала ничего плохого, слышишь?
– Я… я там была. Мы фонили… мы добили этот мир своим присутствием! – заикаясь от рыданий пролепетала Мышка, глядя в зеленый огонь глаз норна. – И это вы… вы…
– Да, – кивнул Первый. – Это я.
Это признание заставило Мышку икнуть и если не успокоиться, то хотя бы перестать кричать.
– Отойди от нее, – послышался хриплый голос Сокола.
– Больно надо мне твою истеричку лапать, – хмыкнул Первый. Но, тем не менее, отошел. А Сокол обнял за плечи, заставил подняться и прижал к себе. Уткнувшись носом ему в грудь, Мышка почувствовала себя спокойней.
Дыхание все еще сбивалось, а пепел не давал ей успокоиться окончательно, но она была готова слушать.
Не смотреть.
Только слушать.
– Я хочу, чтобы ты рассказал нам все прямо. Коротко. Без этих демонстраций, – сказал Сокол, а Мышка лишь сильнее прижалась к нему. Чувствуя, как его руки кольцом смыкаются на ее талии, она повернула голову и посмотрела на Первого. Стоять вот так, в объятиях Сокола… она сможет это принять.
Лишь бы Сокол был рядом.
Первый, трем временем, сделал шаг назад. Повертел головой, будто искал вдохновение, но Мышка каким-то шестым чувством понимала, что он просто пытается найти слова.
– Хорошо, – спустя несколько минут молчания сказал норн. Поймал парочку хлопьев пепла и растер их в ладони. Мышке стало противно. Она все еще представляла Деса. – Начнем с того, что Паутина миров существует десятки миллионов лет. И почти столько же существует Патруль. Когда-то он был более примитивным, но суть осталась той же. Вселенной, коей является Паутина, нужны те, кто остановит ее энтропию. Хотя бы со стороны чужаков-путешественников между мирами. Но, к сожалению, энтропию остановить невозможно. Рано или поздно миры становятся непригодными для жизни. И не всегда в этом виноваты чужаки. Иногда и коренные жители откалывают такое, что предотвратить разрушение становится невозможно. Энтропию невозможно остановить, и она заставляет миры биться в бессмысленной жестокой агонии, доживая последние сотни лет. Но иногда появляются такие, как вы. Гасители.
– Яснее, Первый, – прорычал Сокол. – Что значит «гасители»?
– То и значит. Раз в триста-четыреста лет в Паутину междумирья попадают такие, как вы. Наделенные задатками патрульных, но при этом способные фонить. Я могу контролировать этот фон. И тогда я направляю их туда, где им место: в миры, захваченные энтропией.
– Подожди, – Мышка немного отстранилась от напарника. Совсем немного, чтобы просто развернуться к Первому лицом. Теплые ладони Сокола продолжали обнимать ее за талию, и ей это нравилось. – Ты хочешь сказать, что… все подстроено? Даже «эти»?
Первый вздохнул и невесело улыбнулся.
– Вы же задавали себе вопрос, почему Мелисса и Джон достались именно вам, ведь так? Сначала это дело было поручено Горе и Цапле, и лишь потом перешло к вам. В Патруле нет практики передачи дел, но в этот раз это произошло. И именно это дело стало для вас неудачным.
