мастером стояли метрах в пяти от купола и наблюдали, как туши стремительно превращаются лужи.
— Я случайно, — обреченно выдала я, совсем не надеясь, что объяснение примут, но молчащий Холин был страшнее Холина ругающегося.
— У тебя все случайно, только с завидным постоянством.
Покосилась на некроманта: морда каменная, губы в щель, брови сдвинул, а на лбу заглавными буквами и бегущей строкой нецензурное. Слова цедит по три капли…
— Это что?
— “Тлен”, мастер Холин, как вы и просили.
Он прикрыл глаза, вздохнул, поднял лицо вверх, как будто чувствовал кожей лунный свет и ему было приятно. Посмотрел.
— Переменная по массе, переменная по типу материи объекта, локализация воздействия. Это ваши ошибки, стажер Ливиу. Магмат сознательно прогуливали или просто природная неспособность к вычислениям?
— Вы же сами про интуицию говорили…
— Самонадеянность, помноженная на дурь — не интуиция.
— Невозможно учесть все и сразу!
— Все — нет, но многое. Поэтому, когда вы вкладываете силу, вы должны четко понимать, что собираетесь делать, как это будет происходить, и к каким последствиям может привести. А также принимать во внимание место и время воздействия, ваше настроение, состояние вашего тела, фазу лунного цикла, гуля под кустом смородины и степень раздражения куратора по практике.
Последнее он прошипел мне в лицо и сквозь кожу местами просвечивали абрисы боевой формы — все-таки взбесила. Руки Холин держал в карманах, наверное, чтоб меня нечаянно не придушить. Сердце кувыркнулось и комом застряло в горле.
— Идите… идите домой, Митика.
Я и пошла. Недалеко. На пару шагов. Уселась на комковатую жесткую траву и уткнулась носом в коленки.
— Мастер Холин… Я правда такая безнадежная дура?
Отчаянно хотелось порыдать. Главное, чтоб никто утешать не стал, тогда не разревусь. У меня так всегда, стоит кому-то проявить сочувствие в тяжелый момент — и я тут же в три ручья. Но пока не жалеют — нормально, переживу.
— Нет, не дура, просто это ваше урезанное академическое образование мало как к реальности соотносится. Я бываю груб и, наверное, жесток, но не потому, что негативно отношусь лично к вам… Просто не всегда рядом будет кто-то, кто поможет, подскажет и направит. Поэтому намотала со… шнурки на кулак, встала и пошла исправлять. С… стажер, мать твоя темный маг.
— У меня мама, между прочим, герой, — огрызнулась я, чувствуя, как тает в груди горький ком.
— Тем более, нечего героическую родню позорить.
— А сами?
— Поумничай еще. Лопату взяла и вперед.
— Да зачем лопату!? Чего тут рыть?
— Физический труд хорошо мозги прочищает.
Да, мастер Холин, как скажете, мастер Холин… и далее по тексту, все всё помнят, вот только я поймала себя на том, что губы мои разъезжаются в довольной улыбке.
Глава 8
Мы вернулись в отделение после полуночи. Я была почти на нуле. Сначала распутывала воздушный купол, который Холин над моим позорищем воздвиг, потом ликвидировала само позорище. Мастер заставил помимо стандартного запирающего контура еще один чертить. Два раза пересчитывала и раза три перерисовывала. Вывозилась в пыли по уши. У кладбища Холин в отделение позвонил и нас забрал патрульный магмобиль. Я мечтала прикорнуть хоть у некроманта на столе, хоть у демона на рогах, проснулась же сегодня в несусветную рань, но мне не дали. Холин сел за стол отчет писать и меня усадил — подоконник был достаточно широк и вполне сгодился, как второй стол. Мастер в силу опыта справился раньше. Можно было перебраться на его место, но мне было лениво и сонно, а страницы дневника, которые терпели мои творческие потуги, казались такими удобными…
По моим ощущениям прошло около часа. Холин и Пышко мирно бухтели за стенкой и, наверняка, чаи гоняли. Говорили интересное.
— Как Гарпия-то? Справляется?
— Настырная, сильная, дури только много.
— Зато смелая и соображает быстро. Мальчишку тогда вон в два счета разговорила и про гончих, и про мертвого.
— И полезла с голой ж…
— По заявке 14-3к пустышка, отбой, — прохрипел искаженный голос из магфона на столе хоббита.
— Можно подумать, ты бы не полез, — как ни в чем ни бывало продолжал Подхолмс.
— Так то я.
— Так не было тебя тут, а там еще живые могли быть. Девчонка же, жалостливая. Ты бы помягче с ней, что ли.
— Нельзя в нашем деле помягче, а излишняя жалость может стоить жизни. Головой думать надо было, прежде чем профессию выбирать. Мать у нее, видите ли…
Помолчали.
— Подхолмс, ты же у нас, вроде, языковед. Подтверди догадку. Не дома ли Фалмари вензель на кулоне?
— Где взял?
— На столе у себя нашел, — хмыкнул Холин.
— Не лез бы ты, инквизиция не Эфарель, что пошипит и успокоится.
— Поздно, меня уже влезли и вагон бумаг подписать заставили. Трое пропавших старшей крови.
— Писали же пять…
— Чушь. Двое полукровки и этот вот, третий, — некромант, кажется, постучал пальцем по кулону, — несколько поколений никаких посторонних кровей, молодой совсем. Был. И сейчас есть, по-иному только. А все, что в моем деле ловко делится на три, пахнет запретными ритуалами и смертной казнью. И народ кто-то как нарочно будоражит. Случаи дикие… Кладка в черте города, немертвые в Новигоре, темные гончие, участившиеся всплески. И стажерка с ее героическим семейством и… Не нравится мне это.
— Особенно стажерка, — заржал Подхолмс. — Не нравится, ага.
— Помнишь, откуда я ее привез?
— Мало ли у кого какие причины по кладбищам шастать, вон твоя клиентка постоянная вообще живет напротив. А, ядрен-батон! Я зачем тебя звал. Гнома эта кой-чего рассказала. Не для протокола, но я на запись надавить успел. Как раз про тот день, как ты гарпию притащил.
Как я ни старалась, разобрать ни слова не вышло, а чары Холин бы просек. Пришлось изнывать от любопытства и надеяться, что они станут это обсуждать. Не стали.
— Тьма, чуть не забыл. Отпишись в департамент по расовым меньшинствам, пусть цыканский табор проверят на пустоши. У них там некромаг-интуит. Гениальный до икоты. Четверка зомби и у каждого своя схема, причем четко, как по учебнику, только не учит так уже никто лет как пару сотен. Пусть берут за жабры.
— Чего сам не брал?
— Так у меня уже есть, — хохотнул Холин. — Ты бы слышал, как она с ними
