class="p1">— Ты уже делал так и не раз, — шепнула я, несильно прикусывая кожу на ноге, — так в чем же проблема? Смелее…
Накануар закусил губу почти до боли и спрятал глаза за густыми черными ресницами, борясь с собой. Точнее, с тем ураганом, который сто процентов бушевал у него внутри. Да не просто было ему переварить полученные сведения. Особенно если учесть тот факт, что он вообще ничего не помнил о нашем совместном быте. К тому же после нападения, магический замок был немного не в форме и не мог помочь хозяину. Он словно во сне увидел, как его жизнь перевернулась с ног на голову и перестала напоминать адекватный и привычный до боли сценарий.
Я знала, что Накануар просто был не в силах сопротивляться этому жадному, алчному желанию, сидевшему внутри него. За сто лет в обличье монстра он так плотно сросся со своим внутренним зверем, что даже после перевоплощения не мог до конца избавиться от него. Для такого требовалось время. А у него на принятие решения было не больше десяти минут, такую кашу в голове из мыслей, чувств и эмоций, так легко не разгрести. Да и я не способствовала улучшению мозговой активности в кудрявой башке.
Я, приняв для себя единственно правильное решение, решила, что стоит помочь ему в принятие решения. Быстро справившись с мелкими пуговичками на тонком пурпурном сарафане, я стряхнула его на пол и преступила ткань, попутно откидывая и белую сорочку. В разрушенной гостиной было настолько холодно, что стоило ткани соскользнуть с моих плеч, как я тут же пожалела о содеянном и тесно прижалась к Накануару в попытке обрести ускользнувшее тепло. Ведь обычно прижиматься к его шкуре было одним сплошным удовольствием.
От этого, казалось бы, легкого, ничего не значащего действа граф инстинктивно вскинулся не в состояние контролировать дрожь, которая мелкой волной пробежала по его обнаженному телу. И отголоски его возбуждения, жаркой волной нахлынули на меня, магия просто взбунтовалась в груди и мне захотелось еще больше… Мне или той ненормальной ведьме, сидевшей внутри меня? Да, какая к черту разница! Мне был нужен этот мужчина, прямо тут и сейчас. На спаленной шкуре, которая когда-то видела все наши милые моменты или на диване, где впервые Накануар позволил мне увидеть вздыбленный член, показавшийся из мехового мешочка.
Парень властно обхватил рукой мою узкую талию и уверенно провел ладонь по спине, словно делал так каждый день. Хотя… Именно так он и делал, до того, как все напрочь позабыл и строил из себя невинную обиженную девицу перед первой брачной ночью. Другой рукой жестко взяв меня за подбородок поднял голову, заглядывая в глаза, прежде чем прильнуть ртом к гостеприимно распахнутым губам. Поцелуй получился смазанным, неряшливым, но дико возбуждающим. Словно я по одному лепестку отрывала от этого бутона невинности, стремясь высвободить всю силу и мощь изголодавшегося по ласкам зверя.
Я обняла его за шею, вплетая пальцы в роскошную гриву и тесно вжимаясь бедрами в его стоявший колом член. Потерлась подобно кошки, задевая вставшими сосками его кожу и смачивая плоть текущими соками. Губы Накануара такие жадные и властные, кусали и помечали. Оставляли такие долгожданные следы, которые в звериной шкуре он себе не разу не позволил сделать. Воздух в комнате словно раскалился, его язык не давал мне вздохнуть… Оно будоражило кровь, разгоняло магию по телу и выносило разум, куда-то прочь. За пределы привычного и обыденного мира.
Уверенно и властно Накануар ласкал мой рот языком, врываясь все глубже и глубже, словно пытаясь сожрать целиком. В голове билась только одна мысль… И эта мысль не принадлежала мне. Она словно существовала отдельно от всего происходящего и показывала на то, что я окончательно чокнулась и повернулась на этом сильном и властном хищнике. Мой… Коротко и ясно, без всяких вопросов и неуместных раздумий. Хотелось быть еще ближе, до конца дней не выпускать его шеи и смотреть в эти пьяные от возбуждения глаза. Веря в то, что он будет лишь моим.
Дурное и темное поднимало голову, царапало изнутри и жадно требовало присвоить его себе и никому не отдавать. Чхать на все условности и запреты, позволить внутреннему зверю вырваться наружу и устроить пир, позволяющий нам жить несмотря ни на что. Самое дурное, что только могло быть в душе у ведьмы, в одно мгновение обратилось былью и я прочувствовала ту самую полноту эмоций, о которых рассказывала наставница, вспоминая о том, как повстречала своих партнеров и когда потеряла мужа. Чувства ведьм, это что-то за гранью нормального.
В этот момент я была всего лишь марионеткой… Мной управляла моя магия, моя кровожадная жестокость, обладать этим совершенным мужчиной, который смог запасть мне в душу. Я не была живым воплощением разумности, а просто существом, которым управляли инстинкты. Телом, с помощью которого этот необузданный комок нервов внутри которого пыталось бурлить магическое нечто, страждущее заполучить себе все, что только можно захотеть. И это немного пугало…
Но я по-прежнему ничего не понимала и не могла контролировать свои конечности, они словно отдельно от меня существовали. Тело действовало само по себе и представляло сдавленный со всех сторон, комок обнаженных нервов. Каждое прикосновение, каждая ласка вызывали во мне кучу мурашек и будили в голове все темное и ненасытное. Не подчиняясь своему прежнему принципу, я тонула в этом омуте и не могла выбраться, да и не хотело. Дрожала, горела от желания, особенно когда ощутила, как он властно прижал меня за бедра и смял задницу в руках. Ладони непроизвольно потянулись к растрепанной шевелюре, а из груди вырвался урчащий стон.
Я близко-близко прижалась к нему, стараясь стать для Накануара чем-то большим, чем просто неизвестным призраком, восседающим на его коленях, сгорающей от желания куклой или угрозой, посланной старой ведьмой. Я хотела, чтобы он прочувствовал все то, что вертелось у меня в голове. От чего я сама сходила с ума и пылала, подобно яркому пламени камина в самый жаркий полдень. И это восхитительное ощущение вседозволенности, подкрепленное пузырьками магии под кожей, затирало границы дозволенного и окунало в водоворот нечеловеческих страстей.
Стараясь его вспомнить, каждое сказанное мне слово, волнительное прикосновение и гортанный стон, я потиралась все сильнее, стараясь слиться с ним. Каждое нежное касание в облике зверя во время наших бесконечных идиотских перепалок и бурных выяснений отношений. Каждый ласковый взгляд, брошенный украдкой, когда он думал о том, что я не вижу и не чувствую. В те моменты, когда он был невидимым
