Кристина Ли
Основной инстинкт
Глава 1
На невысоком плато над рекой росло дерево. Корнями оно ухолило в скалы, но даже в столь сухой почве было способно выжить… Каждый год на его ветвях появлялись новые побеги, а осенью листья ярким кровавым ковром застилали землю вокруг.
Я помню это плато… И помню это дерево, потому что это самое яркое воспоминание, которое она мне подарила. Я никогда не верил людям, не верил судьбе… Но однажды моя дорога привела к ней, и я познал, что есть кроваво-пурпурный закат среди багровых листьев. Она показала мне его, как и разницу между настоящей болью и её иллюзией.
Для неё я был лишь мальчишкой, который однажды ступил на порог её жизни, вошел в дом её души, и поселился в его сердце.
Мой дом… Моя душа… Моя Ханна…
*************
— Госпожа… Нам пора!
Я сидела в машине и смотрела на детскую площадку. Солнце ярко освещало небольшой участок, ограждённый живой изгородью. Там среди весенних лучей бегало моё солнце.
— Подожди! — мой голос осип, из-за комка в горле, что словно выжег гортань дотла.
— Но председатель велел вам приехать к ужину вовремя, госпожа!
Я посмотрела на водителя, что нервно бросал на меня взгляды через зеркало заднего вида, и от чего-то был испуган. Верно боялся, что мой муж опять изобьет его за то, что мы сюда приехали.
Я отвернулась от него, чтобы ещё раз взглянуть на свою девочку. Она бегала за мальчишкой, и пыталась отобрать у него один из воздушных шаров. Каштановые волосы отливали медью в солнечных лучах, а маленькие ямочки на щеках совсем разрумянились.
— Поехали…
Я надела солнцезащитные очки, и пыталась восстановить дыхание. Девять лет! Девять долгих лет прошло с тех пор, как её отобрали у меня! Девять лет я словно вор, пытаюсь украсть хотя бы десять минут из жизни собственной дочери, чтобы ощутить что я всё ещё её мать…
Какова стоимость твоей жизни, если за собственное существование расплата тебе лишь боль? Видимо слишком высокая, если даже имея столько денег, являясь дочерью одного из самых богатых людей страны, ты не можешь купить себе свободу!
Она выросла… Слишком выросла и, наверное, вряд ли знает о моём существовании. Ведь как можно запомнить мать, которая подержала тебя на руках всего пять минут?
— Госпожа Ханна?! Вы в порядке?
Я и не заметила, как расплакалась, но ничего! Лживая улыбка исправит всё!
— Следи за дорогой, Хван!
— Да, госпожа!
В кармане моего кардигана завибрировал телефон, и я уже знала, кто мне звонит. Поэтому достала его и подняла трубку.
— Ханна! Где ты шляешься? Ты хоть понимаешь, что это не просто ужин!!!
— Чон Сок! Я…
— Я тебя предупреждал, если ты не прекратишь это, я отправлю Саю так далеко, что ты уже никогда не сможешь ее увидеть!
— Не смей мне угрожать!
— Я жду, милая… с нетерпением тебя! — это было сказано сквозь звериный оскал, который проступал на его лице каждый раз, когда он так говорил.
Я отключилась, и прикрыла глаза. Если бы можно было, я бы и уши попыталась заткнуть…
— Приехали, госпожа!
Хван вышел и, открыв передо мной дверь, застыл у машины с опущенной в поклоне головой.
— Иди к своему хозяину и доложи, что я спущусь в зал через пол часа!
— Госпожа… — Хван поднял на меня умоляющий взгляд, но я лишь прошла мимо него, и свернула на гравийную дорожку, что вела на задний двор.
Дом, который отец подарил нам, как свадебный подарок, был столь же холоден и без жизнен, как и мой брак. Не может человек быть счастлив, когда его жизнь и любовь измеряется в денежном эквиваленте. Да, можно любить деньги, и не обращать внимания ни на жизнь, ни на любовь! Но тогда ты станешь их заложником, узником в золотой клетке постоянной жадности.
Я поднялась по каменной лестнице на второй этаж и вошла в широкий коридор, который был обставлен вазами. На стенах с обеих сторон висели дорогие картины, а под моими каблуками стучал начищенный паркет.
Это моя клетка! И мне никогда не сбежать из неё! Никто не в силах вытащить меня из холода, что сковывал меня каждый раз, когда я входила в стены своей комнаты. Каждый раз, когда смотрела на себя в зеркало, и видела лишь отражение молодой женщины с глазами старухи — уставшими и болезными. Идеальная кожа лица, пухлые губы, густые черные ресницы, и пустые глаза… Это моё отражение в тридцать три, а что станет со мной завтра? Какой я буду, продолжая жить вот так?
Не уверена, что хочу это увидеть…
— Ты переходишь все границы, дорогая!
Он пришел, когда я стояла в гардеробной и надевала серьги. Если бы я не знала, что меня сейчас ждёт, наверное, не улыбалась бы как безумная.
Я посмотрела на его отражение в зеркале, провела взглядом по фигуре, остановилась на лице. Высокий, подтянутый мужчина с проседью у висков, и ровными чертами лица. Верно он был бы даже красив, ели бы не то, кто он.
— И я рада тебя наконец увидеть дома!
Я обернулась и ровно встретила сощуренный взгляд, который тут же остановился на моём наряде.
— И это ты называешь нарядом жены председателя компании? — Чон Сок скривился, и отвернулся.
Я же ничего в красивом красном платье зазорного не видела. Мне не пятьдесят, чтобы на ужин с его директорами надевать ханбок и передник, учитывая количество прислуги, водителей и охраны в этом каменном гробу!
— Переоденься! — он начал шарить по шкафам, выбрасывая оттуда платье за платьем, пока не вытащил тёмно-синий брючный костюм и буквально бросил мне его в лицо.
Я прикрыла глаза и хохотнула.
— Ты жалок, Чон Сок… Твои шлюхи тоже на закрытые приемы такое надевают? — мой хохот стал громче, и я знала, что вскоре я перейду черту.
В два шага этот человек оказался рядом и схватив меня за лицо, больно сжал, буквально шипя сквозь зубы.
— То шалавы, а ты… — он впился в мои губы, и грубо притянул. — Жена, Ханна! В этом разница!
Я вырвалась и вытерла лицо тыльной стороной ладони, подняла с пола вешалку со злосчастным костюмом и вышла вон.
Жена… Уже в спальне ч расхохоталась в голос, и знала что он это прекрасно слышит. Жена? Кто? Я?
Смешно! Мерзко, смешно и отвратительно слышать это из уст человека, который способен лишь произнести
