приятно было побеседовать, но, к сожалению, пора возвращаться.
– Как можешь ты еще стоять? – патетически вопросил Когз, плюхаясь на какой-то мешок рядом с бульдогом и обвиняюще тыкая пальцем в сторону гостя. – Сие есть чудо из чудес.
– Джентльмены, – повторил Бэнкрофт, залихватски салютуя собеседникам, когда плавучий дом стукнулся о берег, после чего сошел и добавил: – Душевно поговорили. Спасибо за выпивку.
– Взаимно, Винни, – крикнул в ответ бульдог.
– Да, время промелькнуло влет, – поддержал компаньона Когз. – Удачи с призраком тебе и… – Он помрачнел, прерванный громким лаем пса. – Все чертово проклятье. Прощения прошу. Хотя бы не успел упомянуть о… – В этот раз менестрель осекся сам и принялся распевать песню о девушке, несущей с рынка домой совершенно непрактичное количество покупок.
Стелла упрямо стояла на мосту, пока Бэнкрофт ковылял к ней на заплетающихся ногах.
– Итак, протеже, пора возвращаться домой.
– Я никуда не пойду, пока не получу ответы на вопросы, – строптиво заявила она.
– Только не здесь, – покачал головой Бэнкрофт и попытался взять девушку под локоть, чтобы увести с моста.
– Не смей ко мне прикасаться, – стиснув руки в кулаки, процедила она, до смерти устав, что все относятся к ней как к ребенку, а еще чувствуя напрягшиеся мышцы на затылке и шевельнувшиеся в глубине души неясные силы.
– Сделай вдох и дай мне минуту, – понизив голос, попросил Бэнкрофт, проницательно взглянув в глаза протеже. – Если ты захочешь поговорить с Когзом после того, что я скажу, то не буду мешать.
Стелла сжала и разжала кулаки, но все же послушалась: набрала в легкие воздух и кивнула.
Они сошли с моста, и Бэнкрофт повел стажерку к ближайшему тоннелю. Внутри она откинулась на стену, скрестила руки на груди и поморщилась, ощутив сильный запах перегара, исходивший от главного редактора.
– Итак, – начал тот. – Что именно ты надеялась здесь услышать?
– Правду. Уже достало, что мне все постоянно врут.
– И какую же правду ты хочешь выяснить?
– Кто я такая и почему кто-то пытается меня похитить – снова!
– Значит, ты уже в курсе, – кивнул Бэнкрофт.
– Конечно, – отрезала Стелла. – Небольшой совет: в следующий раз, как вы с соучастником преступления решите поболтать втайне от остальных, не стойте в подвале прямо под люком, иначе кто-нибудь может вас подслушать.
– Значит, ты подслушивала?
– Не меняй тему. И не тебе меня упрекать.
– Даже не пытался. Я работаю редактором газеты и всю свою жизнь стараюсь узнать то, что другие хотят от меня скрыть. Твои инстинкты достойны восхищения. – Стелла уже собиралась ответить, но передумала. Бэнкрофт выбил ее из колеи самым нехарактерным для себя поступком – комплиментом. – Что именно ты услышала?
– Что какой-то псих потратил немало усилий, желая похитить меня.
– Предположительно! – поправил ее Бэнкрофт. – Если собираешься стать журналистом, нужно научиться не считать свои гипотезы свершившимся фактом до тех пор, пока не получишь убедительных доказательств, иначе заработаешь себе немало головной боли.
– Разве я когда-нибудь говорила, что хочу быть журналистом?
– Никогда, но я наблюдал за тобой на совещаниях и знаю, что так и есть.
Из огромного количества раздражающих черт Бэнкрофта сильнее всего выводила из себя его склонность оказываться правым.
– Хватит менять тему разговора, – сердито ответила Стелла. – Меня от этого уже тошнит.
– И от чего же именно?
– Во-первых, что вы все, включая Ханну и Грейс, постоянно мне врете. Во-вторых, остальные, кажется, хотят меня использовать ради каких-то дурацких сил, которые я не просила и от которых с радостью бы избавилась. Я устала чувствовать себя беспомощной. Меня вырастили странные люди в странном доме у черта на рогах, постоянно обращаясь со мной как с нежеланным гостем. Мне неизвестно, где мои родители. Я даже не знаю, кто я такая! Поэтому и убежала: чтобы получить ответы. Но в итоге оказалась беспомощной пешкой в чужой игре. Ты хоть представляешь, насколько это выматывает – всю жизнь бояться дара внутри себя, который не способен контролировать? С меня довольно! Я хочу получить ответы! – Стелла ткнула пальцем в направлении плавучего дома Когза. – И тот идиот может их дать.
– Значит, ты злишься? – поинтересовался Бэнкрофт с раздражающей улыбкой, вызывающей почти непреодолимое желание выбить ему зубы кулаком.
– Да.
– Отлично.
– Что?
– Давно пора, – прокомментировал он, опираясь на причальную тумбу и похлопывая себя по карманам в поисках сигарет.
– В самом деле? – недоверчиво уточнила Стелла, переставая понимать, к чему клонит собеседник.
– О да. Когда ты злишься, то прекращаешь бояться. А то мне уже начинал надоедать твой страх.
– Я никогда раньше никого не била, но готова попытаться.
– Не буду обманывать, – самодовольно ухмыльнулся Бэнкрофт, – я у многих был первым. – Он выудил из только что обнаруженной пачки сигарету, отработанным движением зажег ее, глубоко затянулся и выпустил в воздух струю дыма. – Можешь поверить, что Когз запрещал курить на борту лодки? И даже не потому, что она сделана из дерева, а потому, что пес недавно завязал. Представляешь?
– И вот опять.
– Что?
– Перескакиваешь на другую тему.
– И правда. Молодец, внимательная. Говорю же – отличные инстинкты журналиста. Так на чем я остановился?
– Я злюсь.
– Да, да, точно, – кивнул Бэнкрофт. – И заметь, ничего не взрывается. Похоже, ты учишься контролировать дар. Это хорошо. Тест пройден. Я не могу позволить одному из своих журналистов поджаривать до хруста источники информации – вредно для бизнеса.
– Кто сказал, что я журналист?
– Я. Это моя работа: решать такие вещи. Или ты думала, что я называю тебя своей протеже лишь для того, чтобы подразнить?
– Вообще-то да, именно так я и думала, – фыркнула Стелла и снова скрестила руки на груди. – Кажется, почти все, что ты делаешь, преследует цель взбесить окружающих.
– Верно, – согласился Бэнкрофт, бросая взгляд на экран своего телефона. – Благодаря этому люди перестают обращать внимание на истинную задачу. Разновидность камуфляжа.
– Ну да. Значит, твой чарт ругательств тоже выполнял роль отвлекающего маневра?
– Нет, не особенно, – пожал плечами Бэнкрофт. – Хотя, если так подумать, ты заметила, что никто не задался вопросом о моих настоящих мотивах увольнения тех строителей? Вот! Отличное прикрытие.
– А что ты пытаешься утаить сейчас?
– Ничего, – заявил Бэнкрофт, бросая окурок на землю и затаптывая его. – Скажу как есть, без прикрас: ты, моя дорогая, получила в жизни дерьмовые карты, что сама весьма красочно расписала. Я понимаю твое желание выяснить свое происхождение. Однако нужно действовать крайне осторожно, чтобы не проиграть всё. Вера, с которой ты сегодня встречалась… – заметив реакцию Стеллы, собеседник кивнул: – Да, она прислала мне сообщение. После освобождения мы с ней обстоятельно поговорили. Честно признаюсь, я удивлен, что ты так долго тянула с этим визитом. Теперь тебе стало известно, что она не в курсе твоего происхождения. То же самое касается и Когза. Конечно, я не задавал ему вопросы напрямую и помешал поступить так тебе.
– Но…
– Потому что, юный стажер, никогда нельзя рассказывать секреты тому, кто неспособен солгать. Иначе тайна перестанет быть тайной, верно?
– Великолепно, – проворчала Стелла. – Никто ничего не знает.
– О нет, – улыбнулся Бэнкрофт. – Это совсем не так. Кое-кто точно прекрасно осведомлен о твоих способностях, поэтому… – Он щелкнул пальцами и указал на Стеллу, жестом предлагая ей продолжить.
– Вынудил тех строителей установить люк в ванной.
– Бинго! – Бэнкрофт поаплодировал.
– И ты думаешь, они просто нам всё расскажут?
– Маловероятно, тем не менее я намереваюсь спросить. И даже если ничего не выйдет, всегда существуют другие способы.
– Например?
Стелла отшатнулась от неожиданности, когда Бэнкрофт раздраженно всплеснул руками и выкрикнул так громко, что проезжавший мимо велосипедист покачнулся и едва сумел восстановить равновесие.
– Журналистика! Ты, под моим чутким руководством, станешь неплохим репортером, чего бы это ни стоило, а попутно с освоением жизни в этом цирке под названием «окружающий мир» мы заведем нужные контакты, разработаем все источники информации и изучим все возможные зацепки. Рано или поздно, в конце концов – каким бы он ни оказался – ты выяснишь, кем являешься и что происходит, если будешь выполнять мои распоряжения и не слишком облажаешься при этом.
Стелла развернулась и отошла на несколько шагов.
– Какого дьявола ты делаешь? – уточнил Бэнкрофт.
– Думаю.
– Молодец, – одобрительно кивнул он. – А я пока еще покурю.
Стелла молча постояла на месте, разглядывая носки своих ботинок и рассеянно грызя ноготь, а через пару минут оглянулась и заявила:
– У меня есть условия.
– Что, прости?
– Если я буду выполнять твои приказы, стану стажеркой и все прочее – то только при нескольких условиях.
– Вообще-то это предложение скорее было из разряда «все или ничего».
– Брехня, – фыркнула Стелла. – Ничто
