где ведутся споры не о матери Андромахи, детях Ниобы и прочих ничтожных вопросах, а о сути человеческих и божественных предметов»{340}. Следовательно, он осуждает не филологию вообще: в этом письме Пико подчеркивает, что его презрение вызывают «лишь те грамматики, которые похваляются своей филологической ученостью и не знают философии»{341}.
Пико углубился в изучение древней и средневековой философии не только Европы, но и Востока (большое влияние оказала на него, в частности, Каббала){342}. По его убеждению, только философия может помочь найти пути к истине. «Я ознакомился со всеми учителями философии, исследовал все книги и изучил все школы», — пишет он о себе{343}. Пико предпринимает грандиозную попытку соединить в некоей всеобъемлющей философии самые разнообразные по характеру, принадлежащие к разным эпохам и странам течения мысли. В 1486 г., в возрасте 23 лет, он составил «900 тезисов обо всем, что познаваемо». Тезисы были написаны для того, чтобы организовать в Риме общеевропейский диспут, в котором могли бы принять участие все желающие (причем живущим далеко Пико обещал оплатить проезд из собственных средств).
В тезисах шла речь о диалектике, метафизике, этике, физике, математике, теологии и магии. Весьма знаменателен даже неполный перечень тех философов и богословов, у которых были почерпнуты его положения: средневековые католические теологи разных направлений — Альберт Великий, Фома Аквинский, Дунс Скот, арабские последователи Аристотеля — Аверроэс, Авиценна, греческие перипатетики, неоплатоники (Плотин, Ямвлих, Прокл), пифагорейцы, халдейские философы (Трисмегист) и еврейские каббалисты. Попытка свободного обсуждения церковных догм и примирения католицизма с другими вероисповеданиями побудила папу создать комиссию, которая осудила часть тезисов как еретические и запретила их обсуждение. Однако Пико не отказался от них и в своей «Апологии» настаивал на праве человека свободно исследовать даже вопросы догматики и признать истинным только то, что согласуется с его собственными убеждениями. Лишь заступничество ряда влиятельных итальянских государей, в том числе Лоренцо Великолепного, освободило Пико, арестованного папским легатом.
В последние годы жизни он проявлял все больший интерес к религии и сблизился с Савонаролой.
Пико обладал поразительной способностью не просто воспринимать учения, весьма далекие друг от друга по содержанию, но и преобразовывать их в нечто органичное, несмотря на гетерогенность составных элементов его философии. Более того, она как нельзя лучше соответствовала духу Возрождения во второй половине XV столетия. Стержень философии Пико’ — утверждение, что знание и мудрость, накопленные человечеством за все время его существования, проявлявшиеся в разные эпохи в различных формах, составляют непрерывную цепь в развитии человеческого интеллекта. Истина едина, и хотя философские учения во многом различались между собой, каждое из них содержало и истинные суждения. В получившей широкую известность «Речи», которой он намеревался открыть диспут, Пико пишет, что удел лишь узкого ума — ограничиваться какой-либо одной философской школой. «По этой причине я не удовлетворился тем, что дополнил общепринятые догмы многими учениями, почерпнутыми из древней теологии Гермеса Трисмегиста, многими из доктрин халдеев и пифагорейцев и многими из тайных мистерий евреев… Я предложил црежде всего [тезис] о согласии между Платоном и Аристотелем, в которое многие ранее верили, но ни один не сумел достаточно убедительно доказать… Сверх того, я намереваюсь привести несколько разделов, в которых я утверждаю, что мнения Скота и Фомы (Аквинского. — М. А.) и… мнения Аверроэса и Авиценны, которые считаются противоречащими друг другу, находятся в согласии между собой». Новое учение открывает возможность «ответить на любой вопрос, относящийся к натурфилософии или теологии, посредством метода, значительно отличающегося от [методов], присущих той философии, которой обучают в школах и занимаются философы этого века»{344}.
Все упоминаемые Пико философские системы, по его мнению, ничем не противоречат христианству. Например, он пишет: «Теперь я перехожу к предметам, которые я извлек из древних тайных мистерий евреев и привел с целью подкрепления нерушимой католической веры»{345}.
Противоречия между Платоном и Аристотелем, Авиценной и Аверроэсом, Фомой Аквинским и Дунсом Скотом, между философскими системами, в большей или меньшей степени идеалистическими и материалистическими, Пико намеревался преодолеть с помощью представления о единстве всего сущего. «Множество всех начал составляет единое»{346}. Сущее находит выражение в разнообразных формах. Разные миры, т. е. различные сферы действительности, глубоко проникают друг в друга, ибо вся материя пронизана жизнью (в неоплатоновском духе). Средоточием этих миров является человек, сочетающий в себе духовное и телесное начала. Природа и Священное писание представляют собой книги, написанные богом разными письменами, но человек может постигнуть их внутреннюю суть: первую книгу — благодаря естествознанию, вторую — посредством Каббалы.
Пико надеялся с помощью своего учения привести всех людей, исповедующих разные религии и придерживающихся различных учений, к «философскому миру».
Еще более важной стороной философии Пико, получившей особенно яркое выражение в «Речи», было философское обоснование возвеличения человека (поэтому его вступительное слово к диспуту стало известно под названием «Речь о достоинстве человека»).
В начале речи Пико приводит слова из трактата «Асклепий», приписывавшегося Гермесу Трисмегисту: «Великое чудо есть человек!» Пико не просто повторяет эту мысль, он доказывает, почему «человека по праву называют и считают великим чудом, живым существом, действительно достойным восхищения». Бог, создав мир и исчерпав весь материал, распределив все «по высшим, средним и низшим сферам», пожелал, «чтобы был кто-то, кто оценил смысл такой большой работы, любил бы ее красоту, восхищался ее размахом». Тогда он сотворил человека и, «поставив его в центре мира, сказал: «Не даем мы тебе, о Адам, ни определенного места, ни собственного образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и лицо, и обязанность ты имел по собственному желанию, согласно твоей воле и твоему решению. Образ прочих творений определен в пределах установленных нами законов. Ты же, не стесненный никакими пределами, определишь свой образ по своему решению, во власть которого я тебя предоставлю. Я ставлю тебя в центре мира, чтобы оттуда тебе было удобнее обозревать все, что есть в мире. Я не сделал тебя ни небесным, ни земным, ни смертным, ни бессмертным, чтобы ты сам, свободный и славный мастер, сформировал себя в образе, который ты предпочтешь»{347}.
Итак, человек полностью выпадает из иерархии мироздания. Его величие заключается не в том, что он занимает высокое, но твердо установленное ему творцом место в этой иерархии, а в том, что он сам выбирает себе место. У него нет и определенной формы. Диапазон его возможностей практически безграничен. «Ты можешь переродиться в низшие, неразумные существа, но можешь переродиться по велению своей души и в высшие,
