лицо.
— Это неважно. Важно, что сделала я. Я сорвалась. Поддалась на ее провокацию. И папа теперь здесь… Поезжай домой, Краснов.
Он сдвигает брови и с многозначительным видом усаживается на безжизненно-серый металлический стул. Я присаживаюсь на соседний и запускаю в волосы руки.
— Знаешь, я понимаю, почему ты запал на Милашку, — говорю я.
— Гм?
— В смысле, на Владу. Она — полная противоположность мне, да? Если ты здесь, потому что тебя мучает чувство вины, забудь об этом. Я не виню тебя в том, что ты тогда встал на ее сторону. Я отвратительно повела себя с тобой тогда в детстве. Ты имеешь право злиться. Я должна была докопаться до правды, а не забивать на нашу дружбу.
Лицо Краснова вытягивается от удивления.
— Никогда бы не подумал, что у тебя есть сердце! — выдыхает он.
— Вот ты дурак, — отзываюсь я и чувствую, как мои губы сами по себе растягиваются в улыбке.
Вскоре появляются Элька, Макс и Лешка. Затем — родители Краснова с нечеловеческими запасами кофе и булочек.
Когда к нам подходит врач и говорит, что с папой все будет в порядке, я наконец могу сделать нормальный вдох. Все обошлось. Все будет хорошо. После того, как мы с мамой заканчиваем обниматься, я ищу глазами Краснова. Мне так хочется разделить с ним эту радость, но я замечаю только его спину, скрывающуюся в дверях.
Глава 29. Краснов
Смысла барабанить в закрытую дверь особо нет, но я все равно это делаю. Естественно, ноль реакции. Все толпятся в актовом зале: учителя, ученики, родители, не удивлюсь, если и уборщица. Усаживаюсь на пол и подтягиваю к себе колени. Хоть бы Влада никому не навредила. Когда она закрывала меня в классе, ее глаза как-то неестественно светились. Безумные глаза.
Я вспоминаю про телефон в кармане пиджака. Достаю его и замечаю, что запись все еще идет. Нажимаю «стоп», и мобильник тут же жужжит, оповещая меня о том, что пора бы поставить его на зарядку. Один процент. Я быстро открываю список контактов, но успеваю только ввести первые две буквы фамилии Венериной. Мобильник еще раз долго жужжит, и экран гаснет. Просто прекрасно.
Резко встаю на ноги и подхожу к окну. Это не первый этаж, но я все равно открываю его и высовываюсь по пояс, глядя вниз. Холодный ветер пронизывает до костей. Не вариант. Недалеко от окна спускается к земле водосточная труба, но я не могу до нее дотянуться. И, даже если б и смог, все-таки я не ниндзя и не суперагент. Если я переломаю себе ноги, помощи от меня точно не будет. Закрываю окно, спускаю стул с парты и усаживаюсь на него. Скрещиваю ноги и подпираю подбородок руками. Мысленно ругаю себя за то, что не смог предугадать действия Влады. Я же знал, что с ней что-то не так. Не надо было идти за ней в класс! Мог бы и додуматься, что она выкинет что-нибудь подобное.
А еще у меня не выходит из головы резкая перемена в ней, когда я ее отверг. Влада все твердила о своем плане, о том, что хочет быть с папой. И со мной. Каким-то образом она решила, что я могу стать частью ее семьи. И когда я отказался от этой идеи, она, кажется, была потрясена. От этих мыслей щемит в груди. Мне ее жаль.
Не знаю, сколько времени проходит до того, как я слышу чьи-то шаги по коридору и подлетаю к двери, отчаянно вопя, чтобы меня выпустили. Мне никто не отвечает, зато дверь открывается. Я вылетаю в коридор и делаю глубокий вдох. Свобода!
Моей спасительницей оказывается та же, кто меня запер. Но на этот раз ее взгляд пустой, а лицо бледное как бумажный лист. Она медленно поднимает на меня глаза, ее губы шевелятся, но слов не разобрать.
— Что? — я подхожу ближе и нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу. — Ну же, что?!
Влада опускает голову.
— Я не хотела, — бормочет она. — План вышел из-под контроля.
— Да что это, черт возьми, значит?!
— Папа, — произносит она и сосредоточивает на меня взгляд, полный отчаяния, — больше не будет со мной.
— Вы поругались? — сразу становится легче. Ничего страшного не произошло.
— Нет. Нет, — отрывисто шепчет Влада и хватается за волосы. — Иди к ней. Иди. Ей понадобится твоя поддержка.
Я хватаю ее за плечи и заставляю смотреть себе в глаза.
— Ты можешь сказать нормально, что случилось?
Обзваниваю ближайшие больницы по пути к дому. С третьей попытки мне отвечают, что да, есть такой Владимир Венерин, поступил совсем недавно, состояние тяжелое.
«Выкарабкается», — думаю я, залезая на мотоцикл.
Добираюсь до больницы довольно быстро. Залетаю внутрь, поиски Венериных не занимают много времени. Для бывшей актрисы мыльных опер, мама Венериной держится хорошо. Хоть и странновато с бигудями на голове. А вот на Лене нет лица. Никогда не видел, чтобы она за кого-то так переживала.
Мы с ней отходим в сторону. Она все твердит, что я не обязан здесь быть и уговаривает меня поехать домой. Не понимает, что я просто не могу оставить ее одну. Не хочу и не могу.
Думаю, что ей хочется выговориться и сажусь на стул, тем самым показывая, что я никуда не уйду, как бы она меня не умоляла. Я прав. Лена садится рядом, и ее прорывает. Она винит себя в том, что случилось. Я был уверен, что она будет винить Владу. Я так и не понял, что именно случилось, но явно Влада была к этому причастна. Однако Лена даже не говорит о ней. Сначала.
— Знаешь, я понимаю, почему ты запал на Милашку, — вдруг говорит она.
У меня, похоже, что-то с ушами.
— В смысле, на Владу, — добавляет она.
Забавно. Вот, значит, как она называет ее в своей голове. Это у нее с детства. Придумывать прозвища людям, которые ей не нравятся, и мысленно звать их по-своему. Раньше мы часто так развлекались. Нам обоим редко нравились другие люди, так что прозвищ было придумано немало. Но «Милашка»? Это еще ничего.
Лена говорит о том, что понимает, почему Влада мне понравилась и ничего не имеет против. Я знаю, что она врет, но не перебиваю. Мне интересно, что еще она скажет. Она продолжает свою речь. Говорит о том, что должна была бороться за нашу дружбу, а не опускать руки. Что она жалеет о том, что потеряла меня.
Я в шоке от того, что она смогла
