Книга Переплетенные судьбы - Загадка

На шум в шатер вбежали двое солдат, общими усилиями удалось скрутить пленницу.

— Отвести её обратно? — спросил один из вбежавших.

Солк хотел что-то ответить, но Камилла сказала раньше.

— Нет, оставьте тут.

Адель издевательски засмеялась.

— Боишься, что твой раб придёт ко мне ночью? Ты-то еще долго мужика не захочешь.

Кто-то приволок камень, к которому приковывали Камиллу и бывшую аристократку приковали к нему. Она не стала вырываться, молча уселась рядом.

Повисло молчанье, солдаты глазели на пленницу.

— Нравлюсь? — с вызовом спросила она, — Раз здесь оставляете воды принесите, помыться.

Камилла кивнула, и один из солдат пошел к реке.

— Там, в обозе сундук, в нем одежда была, если ваши люди не растащили все. Там платье должно было остаться, принесите, — велела пленница.

Скоро принесли воду и одежду, мужчины покинули шатер.

— А куда они? Не хотят смотреть? — вскинулась Адель.

— Успокойся уже, — с досадой махнула на неё рукой Камилла, — Ушли все. Хватит. Самой не надоело?

— А что мне должно надоесть? Я жизни радуюсь, жива, вот помыться принесли, глядишь покормят ещё. Может милостивая госпожа еще спину потрет? — с горькой усмешкой ответила она, стянула грязное платье и откинула его в сторону и наклонилась над ведром с водой. Девушка с удивлением и непрошенной жалостью смотрела на худую спину пленницы, на торчащие из кожи ребра и выпирающие лопатки, на зажившие шрамы, полузажившие и сравнительно свежие рубцы.

— За что тебя так? — спросила она.

— Пожалеть хочешь? — зло спросила Адель, — не надо мне вашей жалости. Развлекался Гаэнтано так, нравилось это ему. Понятно?

Камилла налила в кружку отвара, что заваривала себе и подала его пленнице.

— Выпей, не так будет болеть.

Адель недоверчиво подняла глаза и протянула руку, отхлебнув несколько глотков, поморщилась и с усмешкой спросила.

— Не жалко, на меня отвар переводить?

Девушка вздохнула.

— Стой спокойно, я тебе раны на спине обработаю.

Пленница удивленно посмотрела на неё, и послушно замерла. Когда Камилла закончила и отошла от неё, Адель опустила голову и еле слышно прошептала.

— Спасибо.

— Не за что, — ответила девушка и вышла из шатра, она не спешила обратно, прошлась по лагерю, все готовились завтра отправиться обратно, все, что можно было уже собрать, было собрано и увязано в тюки. Мужчины не спеша прохаживались вокруг, оглядывая хозяйским взглядом снаряжение, и прикидывая, как это поудобнее навьючить завтра на животных. Немного обождав, она взяла сушеных фруктов, мяса, свежей воды и принесла это в свой шатер.

Адель уже вымылась и оделась и теперь тихо сидела, глядя на песок под ногами, на камне, к которому её приковали.

— На, возьми, — Камилла протянула ей еду.

Та молча взяла и принялась жадно есть.

— Тебя, что, не кормили?

— Меня? Нет. — пожала плечами пленница, — Вернее, мне не доставалось.

— Так ты все эти дни голодала? — удивилась девушка.

— А чему ты удивляешься? Меня посадили в одну клетку с тремя здоровыми мужиками, им делать нечего, и они целыми днями хотят жрать и трахаться. Если со жратвой печально, то со втором у них был полный порядок, — с ледяным спокойствием ответила Адель, и зевнула. После еды глаза её засоловели и пленница откровенно клевала носом.

— Если хозяйка не будет против, то я бы заснула, или меня опять в клетку?

Камилла молча дала ей свое одеяло.

— Какая честь однако, даже одеяла не жалко, — не удержалась Адель, она быстро расстелила его и уже через минуту крепко спала.

На следующий день Камилла настояла чтобы Адель ехала на одном из верблюдов, Солк и остальные мужчины недовольно ворчали, но подчинились. Всю дорогу до Солимии пленница угрюмо молчала, о чем она думала никто не знал.

За то время, что их не было город начал изменяться, сухая пыль покрылась молодой травой, растения выглядели пышнее и зеленее прежнего. Дожди смыли с домов песок и они стали выглядеть ярче, но вода также поразмывала глину, из которой эти дома были сделаны, и их приходилось переделывать.

В городе, они сразу направились ко дворцу наместника, охранники узнали солдат и позвали начальника стражи. Тот провел их во дворец, пленников сразу увели. Наместника пришлось подождать. Он пришел только после полудня.

— Вижу, я не ошибся, вы именно те, кто был нужен, — вместо приветствия произнес он, — Вашими усилиями наша империя обретет новую жизнь. Думаю, предлагать вам за это плату, было бы не совсем правильно. Вы можете просить, что пожелаете.

— Помогите нам вернуться домой, — высказал за двоих Солк.

— Это не все, что вы бы хотели?

— Да, что будет с теми разбойниками, что мы пленили?

— Их отправят в каменоломни, городу и империи понадобится много камня для новых крепостей и городов, — Урсала встал и подошел к распахнутому окну, выходившему в сад, — вам нужны эти пленники?

— Нам нужна девушка, — ответила Камилла, — и прилюдно кастрировать одного из разбойников.

— Я не буду спрашивать, зачем вам она, хотя женщины очень нужны империи.

— Мы просим клеймить её на площади как рабыню, — твердо сказал Солк.

— Это ваше право, — вздохнул Урсала, — все это будет завтра, а пока отдыхайте. Вас проводят.

Камиллу и Солка проводили на знакомый им постоялый двор, прежние комнаты были готовы к их появлению, все вещи были на месте, к ним добавился внушительный кошель с золотыми монетами.

— Ты пойдешь завтра на площадь? — спросила девушка, как только они остались одни.

— Я хотел задать тебе этот же вопрос.

— Я хочу это видеть. Хочу знать, что он больше ни с кем не поступит, как со мной.

Солк обнял и прижал её к себе и Камилла не отстранилась, как это было последние дни.

На следующий день, на площади состоялся суд, привели разбойников. Собравшиеся люди уже знали, кто это такие и встретили их появление громкими криками и оскорблениями, кто-то бросил камень, попав в плечо одному из них. От уверенных в себе, довольных жизнью мужчин остались их жалкие тени, они шли ссутулившись и опустив головы, со стороны даже могло показаться, что они раскаиваются.

Глашатай зачитал длинный список их преступлений и объявил всем волю наместника. Двое разбойников вдохнули с облегчением, третьего подвели к палачу. Насильника подвели двум столбам, вкопанным заранее, и привязали за руки и за ноги, распяв между ними. С него сдернули штаны, палач взял острый нож, и одним движением оскопил его. Раздался мучительный крик, палач следом взял из стоящей радом жаровни, раскаленное железо и прижег рану. Крик оборвался, мужчина потерял сознание от боли, солдаты споро отвязали его и отнесли в сторону.

К палачу подвели Адель, она была