нет, не очевидно, — возвращаю ему его же обращение ко мне.
— Всё очень просто, Алиса. Надеялся, обличить вас со Скворцовым при всей своей семье, чтобы они видели, на что он готов пойти ради сделки, как и его дед, и чтобы мои дети тоже никогда не работали с ним. Поэтому давай я тебе просто заплачу ту сумму, которую он обещал тебе или на которую ты рассчитывала, и мы вместе обличим его перед моей семьей.
— Нам с вами говорить не о чем, — произношу с презрением в голосе. — Не переживайте, я поговорю с Артёмом. После пересказа нашего с вами разговора, Марк Юрьевич, он сам никогда в жизни не захочет иметь с вами никаких дел.
Разворачиваюсь и бегом лечу в столовую, где чуть ли не сталкиваюсь с Артёмом.
— О, вот и ты, а я уже начал переживать, куда ты пропала, — говорит он, а потом замечает моё взвинченное состояние. — Алиса, что случилось?
Семья Казанцевых всё ещё в сборе, за исключением Ольги. Видимо, она ушла проведать детей.
Что ж, Марк Юрьевич, как вы со мной, так и я с вами поступлю. А я ещё надеялась просить у вас помощи…
— Тёма, прости меня, — произношу я, чем очень его удивляю.
В его глазах спектр эмоций. Главное, чтобы он не решил, что нас раскусили, а продолжил играть влюбленного Ромео. Надо объяснить ему, что происходит, насколько это возможно в одной комнате с кучей лишних ушей. Хотя ведь можно всё обернуть в свою пользу…
— Мы с тобой поссорились сегодня утром и не успели поговорить, — продолжаю я уже громче, чтобы нас слышали все. — Прости меня, я должна была сказать раньше. Я была не права.
— Конечно, Алис, — подыгрывает мне Скворцов, сообразив. — Я тебя прощаю, всё нормально.
— Нет, Тёма, не нормально, — гну своё я, на ходу придумывая подробности нашей воображаемой ссоры. — Я не должна была так на тебя кричать и очень сожалею о сказанных мной словах. Ты ведь хотел, как лучше, а я восприняла всё в штыки. Тём, ты же знаешь, что я люблю тебя, правда?
— Я тоже тебя люблю, — еле успевает произнести он, потому что я накрываю его губы своими и вываливаю все накопившиеся за последние пару часов эмоции.
Страстно целую, цепляюсь одной рукой за его шею, а другой касаюсь его щеки. Артём ни на шаг не отстаёт и с тем же рвением отвечает мне на поцелуй, как будто это не я только что яростно спорила с Казанцевым, а он. Мужчина крепко держит меня за талию одной рукой, а другой ведет вверх по спине и прижимает к себе всё сильнее.
И я растворяюсь в нём полностью, все переживания отходят на второй план. Я забываю об испытанной панике насчет Звягинцевых, забываю о возможном разоблачении, забываю о том, что вообще-то мы в комнате не одни…
Отвлекает нас чьё-то усиленное покашливание, и мы отрываемся друг друга.
В столовую вошел Казанцев-старший, и кашляет именно он.
— Простите, — говорю я, но обращаюсь не к Марк Юрьевичу, а к его жене и сыновьям, которые ухмыляясь на нас поглядывают — кажется, шоу мы устроили знатное. — Сор из избы не выносят, но Тёма немного прохладно себя вёл во время ужина, что я уже успела извести себя из-за этой ссоры.
— Ничего страшного, Алиса, — тепло улыбается мне Людмила Петровна, — все мы тебя прекрасно понимаем.
— Правда? — недоверчиво произношу я. — Потому что Марк Юрьевич был очень учтив, заметив нашу холодность с Артёмом по отношению друг к другу за ужином, и указал мне на то, что Тёма меня не любит, потому что я безродная дворняжка.
— Что? — поворачиваюсь на потрясенный голос Артёма — в его глазах полыхает ярость.
— Это, правда, дорогой? — вскакивает с места Людмила Петровна.
Казанцев бросает на меня недовольный взгляд, и именно это и выдаёт его.
— Марк Юрьевич, — зло выплевывает Артём каждое слово, обращаясь к мужчине, — оскорбляя мою женщину, вы оскорбляете и меня. Я вас предупреждаю, если услышу ещё хоть одно обидное слово в сторону Алисы, я за себя не ручаюсь и не посмотрю на ваш почтенный возраст.
— Ты смеешь мне угрожать, щенок? — закипает Казанцев.
— Марк, замолчи! — неожиданно прикрикивает на него жена. — Оставь свою ненависть в отношении деда Артёма при себе! Я ведь и правда поверила, что ты зарубил топор войны и хочешь наладить отношения со Скворцовыми, а ты…
— Люда…
— Нет, Марк, не надо, — осекает его она и поворачивается к нам с Артёмом. — Приношу свои извинения за поведение моего мужа.
— Спасибо, Людмила Петровна, ваши извинения я принимаю, но всё равно не хочу здесь больше находиться, — говорю ей и обращаюсь к Тёме. — Поехали домой.
— Конечно, — тут же отзывается он, а затем поворачивается к Казанцеву и зло бросает ему. — Надеюсь, уже и так понятно, что от вас мне никаких разрешений не нужно, Марк Юрьевич, и никаких деловых отношений вести с вами я не буду.
Артём берёт меня за руку, и на такой ноте мы покидаем дом Казанцевых. А как же хорошо всё начиналось…
Выезжаем на трассу, и теперь уже я нажимаю на кнопку, чтобы закрыть вверх автомобиля, потому что воздух на улице прохладный.
— Ты же знаешь, что мне совершенно не важен какой-то там социальный статус и количество денег у тебя? — неожиданно произносит Артём.
— Что? — удивляюсь я. — Конечно, знаю. Мне и самой это совершенно не важно.
Даже когда у меня была куча денег и отец мне ни в чем не отказывал, мне и правда было плевать на их количество у людей, с которыми я общалась.
Незадолго до своего побега, я начала ближе общаться с одним парнем, очень бедным парнем из неблагополучного района. Меня никогда не волновал его социальный статус, мы не выбираем, в каких семьях родиться, у всех разные стартовые условия. Но меня волновало то, что у него не было выхода.
До определенного возраста дети из неблагополучных семей вынуждены жить в ужасных условиях, выбраться они могут, лишь когда вырастут и смогут заработать на это достаточно денег. И то выбираются далеко не все, а только те, у кого сильная воля, или кому просто повезло.
Ирония в том, что именно тот мой друг без гроша в кармане спас меня, подвергая собственную жизнь колоссальной опасности, и не задавая лишних вопросов, а Казанцев с огромным состоянием повесил на меня кучу штампов и оскорбил, ничего обо мне не зная.
Где же здесь применима пословица о яблоне и яблоке, Марк Юрьевич?
Алиса (28)
— Тём, а
