Нет, у неё не было шансов. Только если Макс бы не захотел, но он хотел… И чертовы эмоции рвались из-под контроля… Никому нафиг не нужные. Ведь Макс же не сказал ничего в ответ. Его так не крыло. Это было горьковато, но хотя бы понятно. Это Аленке сносило крышу так, что от дома оставался один только фундамент. Нормальные люди так быстро и так глубоко не влюблялись. Но как это вообще возможно исправить? Это же не программный код, не какой-нибудь повествовательный косяк текста, это ж чертовы чувства, и их особо-то и не скорректируешь…
Так, Яковлева, тебя там вообще-то Макс ждет, а ты тут стоишь и ловишь ворон, и думаешь о фигне. Давай, руки в ноги и…
Аленка схватила с раковины клатч и торопливо зашагала к выходу, старательно вычищая из головы всю эту эмоциональную муть. Она просто проведет с Максом еще один вечер. И он с ней что-нибудь сделает… И это будет еще один охренительный раз…
Если бы можно было охарактеризовать звук, с которым человек врезается в человека, – то тут был бы уместен именно он. Аленка впилилась в кого-то, выронила клатч, в который запихивала помаду, и естественно все содержимое сумочки тут же разлетелось по полу.
– Простите, – машинально произнесла Аленка и присела на корточки, про себя выругавшись на узкую юбку.
Черт. Оказывается, в маленькой сумочке было дофига вещей. Ключи, паспорт, две пластиковых карточки, магнитный ключ от номера в гостинице, связка ключей от квартиры Макса, телефон, помада… Аленка собирала все это суетящимися движениями, потому что вообще-то – Макс её по-прежнему ждал.
Охранник, в которого она врезалась, стоял неподвижно тут же и бесил. Чего он хотел? Еще извинений? Нет, хоть бы помог – нетушки, стоит себе столбом. Ладно, все.
Аленка сунула в сумочку отлетевшее в сторону зеркальце и, застегивая клатч, торопливо вскочила на ноги.
– Яковлева, это ты? – недоверчиво уточнил охранник голосом, которого Аленка век бы не слышала. И это было неприятно, но сейчас, кажется, мимо пройти уже не удастся. Судьба, а ты не могла бы не вдохновляться мелодраматическими сериалами и не организовывать этих «удивительных столкновений».
Девушка, наконец, подняла взгляд и уставилась прямо в глаза своего бывшего. Того самого, за которого два года назад довольно твердо собиралась замуж…
27. Привет из прошлого
– Кто это был, а?
Пальцы Макса зарывались в волосы Аленки, и хватка у них была слегка бесцеремонная. Больно было совсем чуть-чуть, и от этого ощущения кожу покалывало легким адреналином. Будто от безумного, бесцеремонного, дикого секса Аленку и Макса отделяла лишь тоненькая бумажная занавесочка – только ткни пальцем, и шибанет в виски горящим пожаром, оглушая и отключая от всего происходящего. И все, что Аленке оставалось, – это ерзать от нетерпения на коленях у Макса.
Где-то там на переднем сидении старался не коситься назад таксист, который явно охреневал от того непотребства, что творили его пассажиры. Вообще Аленке было так же пофиг на таксиста, как на прочие предметы, её окружавшие. Ну как бы, не в Лувре же они сидели, а в Опеле, даже не особо чистом. А этот «блюститель нравов» мало того что драл за проезд, как будто был хозяином Мазерати, так еще и пыхтел недовольно. Хотя это он был на редкость инфантилен, ну подумаешь, женщина сидела у мужчины на коленях, а он забрался левой своей ладонью под платье и тихонько при этом поглаживал кожу на бедре, совсем рядышком с резинкой чулка. И все. Больше ничего крамольного не было, даже поцелуев не происходило – увы. Макс злился и нарочно уклонялся от губ девушки.
– Неважно, – Аленка поморщилась. Воспоминания о встрече с Вадимом она бы с удовольствием из памяти вытерла.
– Этот «неважно» ни с чего разбил твой телефон, – раздраженно произнес Макс, глядя Аленке в лицо.
Ага. Разбил. Выхватил у Аленки из рук клатч, вытащил из него телефон, пользуясь общим фоновым охренением девушки, и впечатал его в кафельный пол галереи. Да еще и сверху потоптался для верности. Словил по морде от офигевшего Макса, шатнулся было ударить в ответ, но вовремя опомнился и даже с несколько минут глядел на Макса, будто решая – драться ему или нет. Макс предлагал вызвать полицию, в конце концов, «телефон тоже денег стоил», но Аленка не была уверена, что хочет растягивать этот вечер и тратить его вот на это вот дерьмо.
Вот только Аленке сейчас все произошедшее обсуждать не хотелось. Ну… Да, она тоже была в ярости от этой херни с телефоном. Прямо-таки в осадке была, пока поднимала с пола смартфон с раздавленным экраном. Макс предлагал вызвать полицию уже тогда, а Аленке смертельно хотелось только поскорее прыгнуть в машину, провалиться в теплый плен объятий Ольховского и вычеркнуть Вадика из этого вечера, потому что было слишком хорошо, чтобы позволять каким-то левым изъянам все портить.
Но к черту Вадика. К самому злому черту с самой большой и раскаленной сковородкой. Кислицын и так слишком часто возникал в мыслях Аленки, хотя ему там уже давно было делать нечего.
– Сан, не скажешь – и сегодня я тебе ни одного раза кончить не дам, – Макс шепнул это едва слышно, но у Аленки все равно запылали уши, – и завтра ты будешь весь день дымиться и думать о моем члене. Ясно?
Ох, ясно. Прям все очень ясно, и никаких сомнений в том, что Макс это может. И хотелось от этого знания этого бессовестного мужчину все сильнее и сильнее. Но неужели его не стоило поддразнить при этом?
– А кто сказал, что я буду думать о твоем члене, а? – насмешливо фыркнула Аленка, и Макс потянул её за волосы сильнее, заставляя запрокинуть голову и зашипеть от боли.
– Ты лишь ухудшаешь свое положение, солнечная, – усмехнулся он.
Вообще… Сейчас у него даже выражение лица было слегка иным. Расслабленным, даже слегка более открытым, что ли. Будто до этого он хоть и был честен, но все равно держал на лице маску легкой отстраненности. Эх… Ну, вот будет он себя ощущать хозяином положения, а что дальше? Сейчас наиграется, насытится, устанет… Так, не думай об этом, Яковлева, лучше ответь на вопрос – Макс на тебя смотрит уже сердито. Хоть голову не рефлексией займешь.
– Да мой бывший женишок это был, – с неудовольствием ответила Аленка, глядя в окно.
Макс чуть прищурился, но это для него вряд ли было откровение. В конце концов, о ком, как не о бывших, тяжелей всего говорить?
– А с телефоном что?
Аленка
