И я встала, не ощущая ног. Увидела саму себя, распростёртую под Гурфиком. Поняла, что ещё жива, и одновременно поняла всё остальное, предстоящее.
Время говорило со мной. Я могла брать его, сколько захочу, прокручивать, ускорять и замедлять. Время подчинялось мне. Я была такой лёгкой и стремительной, что обгоняла сам свет. И понеслась прочь, в лес, на зов знакомых энергий, чтобы вскоре увидеть старшего.
Ульф не гнал коня, Клён сам нёсся быстрее ветра. Интересно, почему они так спешили? Я знала, что мне уже не помочь, если только не использовать самый крепкий живительный настой и сложные светлые чары. Я следовала за мужем, всматриваясь в его встревоженное лицо, читая каждую чёрточку и ведая смысл всякого его вздоха. Неужели кто-то сообщил ему о моём нездоровье? Но все верили, что Гурфик – отличный целитель, и что он справится несмотря ни на что!
Я наблюдала, как радостно встречают вожака дозорные, потом следила за Жилль, быстро рассказывающей о моём нездоровье. Наверху башни Ульф столкнулся с Яникой: стоя на пороге комнаты, та отчаянно, на одной ноте, кричала. Не звала на помощь, просто вопила, словно увидела монстра.
Что думал в этот миг Ульф? Двое в постели были полуголыми, и оба были залиты кровью. Мужчина лежал сверху, а я, белая и неподвижная, напоминала восковую фигуру. Он стремительно подошел, стащил Гурфика на пол. Отшвырнув ногой труп колдуна, старший склонился и завернул моё тело в чистую простынь.
– Эй, хватит реветь! Быстро сюда!
Голос его звучал отнюдь не ласково. Яника подбежала тотчас, и мужчина спросил:
– Знаешь, как помочь Нуале?
– Нет, господин, – ответила та, с ужасом глядя на труп на полу. – Но мне кажется, она что-то сделала перед тем, как он пришел. Она ведь не двигалась всю неделю, даже руку поднять не могла. Я кормила её с ложечки…
– Мне сейчас не важны подробности твоих ухаживаний. Должно быть противоядие от той гадости, что он в нее вливал. Думай! – приказал он жёстко, и я на миг отлетела прочь, в бездонную высоту, но тотчас метнулась обратно в окно.
– Я не знаю… Не уверена… Может, горьковница? От неё тошнит.
– Господин, она совсем бледная…
Ульф так и держал меня на руках, и я не могла вернуться в тело.
– Если Нуала не вставала, как она взяла кинжал?
Да, да! Ну пожалуйста, догадайся!
– Не знаю, господин.
– Посмотри внимательно, ничего тебе не кажется странным? – упрямо, с напряжённым спокойствием продолжил Ульф. – И прекращай плакать, этим ты госпоже не поможешь.
Я чувствовала, как сильно бьётся его сердце. Я умирала. Ещё несколько минут – и конец. Моя душа уже не найдёт пути назад, и я стану для них сааф – добрым хранящим духом.
– Ну!
Яника встрепенулась.
– В букете нет боруна, господин. Утром он был.
Меня снова унесло, и на сей раз выше, к самым звёздам, а потом с огромной скоростью обрушило назад в комнату.
– Ясно. Значит, она использовала его в качестве противоядия. Или, по крайней мере, как тонизирующее средство. Ты знаешь, где нарвать этих цветов?
– Да. Они есть на пригорке у водяного колеса…
– Беги туда со всех ног, набери побольше, а ко мне пришли Жилль, Лэйт и нескольких волков. Быстро!
Девушка сорвалась с места – только пятки засверкали, а Ульф прижал меня к груди.
Я так хотела ответить ему! Хотя бы знак подать, прошептать ветром… Но я не чувствовала тепла его рук, прикосновения губ ко лбу, не ведала знакомого запаха. Ульф склонился и прошептал что-то мне в ухо, и душа моя зазвенела, будто струна.
Жилль и Лэйт забежали одновременно. За ними следовали Матти, Роуми и Кларс, все совершенно очумевшие, хмурые, растерянные. Последней влетела Яника с охапкой ярких борунов.
– Быстро измельчите цветы и залейте водой, – приказал Ульф женщинам. – Нужна жидкая каша, но варить её нельзя. Принесите ещё свежей воды и чистое белье. – Он повернулся к мужчинам: – Заберите Гурфика и похороните на болоте. Все вопросы потом.
Женщины кинулись исполнять его приказы, и вскоре бодрящее лекарство было готово. Жилль подала мужчине воды и пробормотала, краснея:
– Он не пускал нас к ней, Ульф. Сказал, что это твой приказ, что ты прислал с вороном… Мы и не подумали усомниться!
Мужчина ничего не ответил. Он по-прежнему смотрел только на моё лицо. Потом они все вместе пытались накормить меня, и, наверное, немного снадобья всё-таки попало внутрь. Жилль быстро перестелила постель, Яника вымыла пол, а супруг всё держал меня на руках, и я впервые чувствовала его растерянность, бессилие. Жива? Я была не уверена, что это парение и метания можно назвать жизнью.
Супруг уложил моё тело на чистую постель, и коротко приказал женщинам:
– Лэйт, останься. Остальные уходите, и передайте Матти, чтобы послал воронов к Йану. Думаю, он уже недалеко, но должен поторопиться.
Женщинам не пришлось повторять дважды.
– А теперь ты скажешь мне, что мы можем для неё сделать.
– Он, должно быть, травил её все эти дни, – отозвалась женщина севшим голосом. – Мы должны вывести отраву, я вот только не уверена, что найду правильные зелья, Ульф. Я ведь не врач, а повитуха… Это Гурфик был целителем.
Ульф сжал зубы, и в глазах его вспыхнуло стальное пламя.
– Принеси чемоданчик Нуалы. Она помечала все зелья, мы непременно найдём что-то подходящее.
Они не смогут. Он не найдёт! Ну зачем я переложила всё самое действенное в комод?..
Неожиданно кругом меня вспыхнула тьма, и в этом чёрном огне не было ни голосов, ни энергий. Я рвалась к свету, который чувствовала поблизости, но никак не могла дотянуться до него. А потом, внезапно, оказалась в странном месте, очень похожем на Драгнур. Отличие было в том, что здесь не было цвета, и всё общалось меж собой только звуками, запахами и чувствами. Я не видела людей, не слышала их разговоров, но осязала множество энергий, и могла плести из них удивительные узоры. Я и сама была энергией, куском чего-то значительного, и как будто заново возводила стены, растила великанские сосны и даже учила луны ярче светить…
Здесь мне не было нужно привычное для человека тепло. Я могла существовать в этом сером измерении бесконечных энергий и не жалеть ни о чём. Если такова оказалась смерть – она мне нравилась.
Думать. Пробовать. Я могла действовать только через вещественный мир. Верное решение родилось уже в следующее мгновение, и я со всего размаху врезалась в густую тьму. Блики распахнулись, звуки упали на пол.
– Она здесь, – сказал голос.
– Куда?
– Не выходит.
– Выйдет.
– Захлебнётся!
– Всё. Кончено.
Я успела понять, что снова взлетаю к звёздам – и забылась в абсолютной пустоте и безмятежности. Это было прощание.
