Мне стало стыдно, жар разлился по телу.
– Простите… Я и правда думала, что делаю как лучше.
– Знаю. Ты поступила храбро. Я бы вот не решилась, наверное.
– Я понимала, что вы сделаете всё, чтобы защитить меня. Ульф бы даже войной против саблезубов и свиней пошёл… А я больше всего войны боюсь, тем более когда тьма столько жизней унесла.
Мы молчали некоторое время, потом Жилль заговорила снова.
– Измучались они, истосковались. А когда вороны вернулись, и весть о тебе принесли, тотчас устремились к Вратам. За главного оставили Матти и старших. И вот как уехали, пришли к нам чудеса. Грибной год был, ягодный. Дикие яблони ломились от плодов, зверьё прямо под стенами бегало. Магия будто пела, и никакой тьмы не стало. А росток, что взошёл крохотным белым стебельком, повадился мерцать в пустой башне. Словно он сам был надеждой, и мы верили, что вы вернётесь. Не знали только, что с приплодом, – широко и счастливо улыбнулась она.
– Молодцы они, вожаки наши! – сказала повитуха. – И ты умница, Нуала. Дивлюсь, как малышек выносила одна, без поддержки, да в пути к тому же!
– Сама удивляюсь, – отозвалась я. – Мне и правда до самого восьмого месяца всё удавалось. Правда, и скрывать многое приходилось…
Женщины тотчас пожелали узнать подробности, и я охотно рассказала и Ракхе и всех наших приключениях. А потом пришли Ульф и Йан, и помогли мне отнести дочек в башню, где мы устроили их на мягком ложе в уголке. И сразу я увидела на окне знакомый горшок, в котором взошло маленькое белое деревце. Ствол его был прямым, а веточки на концах завивались в спирали, и магия светилась голубым, окутывала комнату призрачным облаком.
– Дом родной, – прошептала я, погладив деревце. – Какое же здесь всё прекрасное… Такое тёплое, светлое, знакомое! И вы… Любимые мои.
Йан и Ульф подошли, встали по бокам. Младший прижался губами к моему виску, старший положил тёплую ладонь на затылок.
– Простите, что сбежала, не рассудив, как лучше будет для всех, – прошептала я. – Тогда, сгорая от чувства вины, я думала, что принимаю правильное решение. Кто же знал, что нет тьмы, одно лишь волшебное сияние счастья?
– Ты дома, и теперь никуда от нас не денешься, – сказал Ульф.
– Пожалуйста, берёзка, больше никогда не оставляй Драгнур без сердца, – сказал Йан.
– Делись страхом со мной, с Йаном, – кивнул Ульф. – Мы поможем. Даже из безнадёжных ситуаций есть выход.
– Я теперь уже понимаю, что могла бы пожить в деревне, – отозвалась я, гладя их руки. – Подальше от глав кланов... Чтобы глаза не мозолить.
– Нет, – нахмурился Ульф. – Мы бы никогда так не поступили. И они уже поняли, как ошибались на твой счёт. Пусть только попробуют ещё в Драгнур свои сомнения принести! Зальмит словно пробудился, магия звенит. Гацерос-то застыл, и неоткуда теперь взяться тьме и хворям. А саблезубы и свиньи со своей тёмной магией уже поплатились за лживые наветы.
– Было землетрясение, – ответил старший. – И затронуло оно именно их земли. Уж не знаю, как так получилось, но больше никто не пострадал.
– Поэтому ты не должна ни секунды переживать, Нуала, – улыбнулся младший, и губы его на мгновение накрыли мои. – Впереди у нас – тепло и свет. Пусть всё меняется, и не сразу получиться привыкнуть к переменам, но вместе мы справимся. И, кстати, мы тут кое-что для тебя приготовили. Думали, вот ступишь на родной порог…
Ульф тотчас отошёл к комоду, порылся в ящике и вытащил красивый расшитый мешочек.
– Это Яника украшала. А это мы сделали вместе с Йаном.
Обережный амулет! Совсем такой, какой был у меня вечность назад! Золотая длинногривая лошадка с ясными камушками синих глаз…
– Спасибо… – хрипло выговорила я, прижимая к сердцу милого зверя. – Вы… Словно из снов… Будто солнце…
Говорить было сложно, слова не шли на ум. Я надела цепочку на шею, сжала амулет. Повернулась к ним… Мужчины шагнули обнять, и мы прижались, затихли, и долго так стояли, слушая стук сердец друг друга.
А потом была восхитительная, мирная ночь в уютном маленьком мире. Я никак не могла поверить, что всё взаправду. Мужчины успокаивающе обнимали меня, шептали, что страшное позади, а я плакала, и слёзы исцеляли раны сердца, которые простыми зельями не залечишь. Совсем скоро я уснула, думая о том, как будет хорошо встать завтра с утра пораньше, снова переобниматься со всеми, расцеловать родных, потрепать по загривкам волков… А как только обвыкнутся Лива и Дина, провести обряд светлого огня, что встречал всякую новую жизнь на Зальмите. И, представляя, что мы с Ульфом и Йаном сможем сполна насладиться и насытиться друг другом, я улыбалась сквозь слёзы, внимая трепещущей боли желания.
Что есть любовь без страсти? Что есть страсть без нежности? Как нежность представить без заботы, а заботу отделить от теплоты? Да и теплоты без холода не бывает, и нехорошо, когда холод не запелёнат уютом… И всё вместе это было мной, и ими, и всеми нами: волками, тиграми, лисами да чайками, воинами и ремесленниками, магами и простыми людьми.
В эту дивную ночь мне приснился Ракх, что ехал невиданными долинами на своём стройном коне. Мужчина щурился на ярком солнце, тёмный глаз будто посветлел, и шрам, что пролёг по щеке, не уродовал худое лицо. Я видела, что маг едва заметно улыбается, и волосы его трепал ветер.
