потеряли ломаную резкость. Наркотик из крови уже вышел, остались лишь его последствия. Вот только боец из него сейчас всё-равно никудышный. Ладно, что имеем то имеем.
— Тур, Бернард. Ваша задача вернуть всех парней обратно. Чем скорее, тем лучше, — парни развернулись и тут же скрылись за дверью. Я посмотрел на Дельрина, — Ты пока постой на часах. Если увидишь кого подозрительного, сразу дай знать. А мне нужно утрясти ещё один вопрос, — я повернулся к Штепану, — Тебе Тур с Верноном уже рассказали о…
— Той самой настойке? — перебил меня корчмарь, — Да, он что-то такое говорил. А ещё я говорил, что выпивку я вам не продам. Хватит и одного раза, когда вы мне чуть всю таверну не разнесли. И вообще зачем она вам понадобилась?
— Хотим приобщиться к прекрасному, — ухмыльнулся я, вспоминая ту чудовищную вонь, которая шла от нахлеставшегося ей Болека, — Да мы напиваться то не собираемся. Так, попробовать.
— Нет.
— Мы хорошо заплатим, — я попытался продавить корчмаря через его самое больное место — деньги. По большому счёту у всех корчмарей или торговцев присутствует эта маленькая слабость. Не зря же в своё время один умный человек сказал: «Нет такого преступления, на которое не пошёл бы капитал ради трёхсот процентов прибыли». А уж Штепана, дело которого совсем недавно было на грани разорения, это уж точно должно было пронять.
— Сколько? — сработало. Глаза корчмаря маслянисто заблестели, а на лице появилась гаденькая ухмылочка торгаша, предчувствующего выгодную сделку.
— Пятьдесят железных альдингов.
— Два бронзовых, — стараясь сделать равнодушное лицо, бросил Штепан. Ну да, кудаж без «поторговаться».
— Дорого. Давай семьдесят железных, — я покачал головой. В конце-концов Штепан не мог знать для чего нам нужна была эта настойка. А сама по себе она уж точно не была шедевром кулинарии, чтобы ломить за это дерьмо такую сумасшедшую цену.
— Два бронзовых, — холодно повторил Штепан, — И торговаться бессмысленно. Либо берёте, либо нет.
— Ну, мы можем взять её у кого-нибудь другого, — я поставил кружку на стойку и сделал вид, что собираюсь уйти, — Чай не ты один ей торгуешь.
— В том то и дело, что один, — ухмыльнулся Штепан, предчувствуя, как сейчас разведёт меня на деньги.
Опачки. Вот это прям оговорочка по Фрейду. Если он один ей торгует, то с вероятностью процентов в девяносто, он же и продал настойку банде. Вопрос лишь в том, а знал ли он, кому и зачем её продаёт. Надо запомнить. Если удастся взять языка, то возможно получится раскрутить всю цепочку связанных с бандой горожан. Дополнительную оплату мы за это вряд-ли получим, но вот надёжного союзника в лице городской стражи — вполне.
— Ладно, уломал, — дальше торговаться я не стал. В этом просто не было смысла. Этот чёртов заказ по большому счёту — вопрос жизни и смерти для всего отряда. И экономить ресурсы нужные для его выполнения точно не стоит. Снял с пояса кошель, вытащил оттуда два потёртых кругляша и выложил их на стойку. Корчмарь молча кивнул, сгрёб монеты и скрылся за дверью кухни. Спустя пару минут он вернулся обратно, неся в руках две пузатые бутыли с тёмной жидкостью внутри. Резкий тошнотворный запах ощущался даже сквозь плотно заткнутые и замазанные воском пробки.
— Прошу, — Штепан выставил на стойку бутылки. Вязкая смолянистая жидкость внутри колыхнулась, оставив на мутных стенках пузырей чёрные разводы. Вонь рядом с бутылками была невыносимая, — Только не хлещите из горла. Такое пережить может только Болек. И то, мне кажется, тут не обошлось без чёрной магии.
— Да уж, — скривился я, и стараясь дышать исключительно ртом, взял бутылки и потащил в свою комнату. Помогало плохо. В горле застрял мерзкий липкий комок, а содержимое желудка начало настойчиво просится наружу. Кметы, которым не посчастливилось оказаться в зоне поражения этого биологического оружия, брезгливо морщились, зажимали носы и старались отодвинуться подальше.
В коридоре между двумя залами было удивительно пусто. Только возле стены свернувшись калачиком дремал какой-то хмырь. Вокруг его головы расползалась оранжево-жёлтая лужа блевотины. Мда… Превратились наш временный дом в блядский притон. Даже мои парни себе такого не позволяли. Не, блевотина то была, но на полу никто не спал, да и убирали потом за собой всё-же.
Перед входом в комнату пришлось переступить через ещё одно тело. Судя по отвратному запаху исходившему от него это самое «тело» тоже попробовало настоечки Штепана, после чего одновременно обоссалось и обосралось от счастья, при этом забыв спустить штаны. Перешагнув через алкаша, я захлопнул за собой комнату и наконец-то получил возможность побыть наедине с собственными мыслями. По крайней мере так мне казалось, первые несколько секунд.
— Фу, это что так воняет, — раздался голос Айлин откуда-то со стороны кровати. Её голова и один глаз были перебинтованы. На грязновато-белых тряпках виднелись пятна крови. Взгляд = чуть осоловелый и какой-то отсутствующий. Как будто Вернон чем-то её опоил, прежде чем обрабатывать и зашивать рану.
— Так воняет то, за что нам платят, — грустно отшутился я, — Работа.
— Да, — Айлин попыталась чуть приподняться, но руки её слушались плохо, а голова, похоже, кружилась, — Не знала, что наша работа — спаивать Болека. И ктож нам за такое заплатит?
— Ну, у кого сейчас вся наша казна, тот и платит, — хмыкнул я, усаживаясь на стул и закрывая бутылки в тумбочке, чтобы хоть как-то заглушить вонь. От одной мысли, что вечером нам предстояло этим… обмазаться, бросало в дрожь, — А если серьёзно, то это защита против ночного чудовища.
— Да уж, боюсь даже монстр этим побрезгует, — поморщилась девушка, — А что там слышно по волкам и вообще, про обстановку в городе.
— Ничего, — я покачал головой, — Парни ещё не вернулись. Хотя сомневаюсь, что они узнают что-то такое, чего уже не знаем мы.
— Тогда какие планы? Что будем делать?
— Ничего. Дебют в этой партии уже произошёл, но миттельшпиль ещё не начался. Сейчас всё, что мы можем — это сидеть и ждать. Ждать следующего хода врага.
Глава 17 «Урсолак»
— Тихо, слышишь… — Вернон прижался к стене и уставился вглубь тёмного узкого проулка, откуда доносился какой-то странный шорох. Вот только мне в этот момент было не до
