не успел. Дня четыре там тусовался. Следил за девчонкой. Благо, зима была, темнело рано. Она меня и не замечала.
— Так где ты ночевал? В гостинице? — снова уточнил Тимофей Савельевич, подумав, что если это было так, то это станет ещё одним доказательством причастности Дениса к убийству сестры.
— Вот ещё! — усмехнулся Денис. — Чтобы меня потом сразу же опознали? В машине я спал!
— Ясно, — отметил Тимофей Савельевич с сожалением. — Так как всё произошло? Неужто тебя никто не видел?
— Думаю, что так, — сказал Денис. — Я подкараулил, чтоб никого рядом не было, да подбежал к ней. Боялся, что она сразу кричать начнёт, на помощь звать, а она даже не пикнула. Обернулась, удивлённо посмотрела на меня. Ну, я и понял: сейчас или никогда. А когда задушил её, порвал на ней юбку и стянул бельё, чтобы на изнасилование было похоже. Чтоб никто не догадался об истинной причине. И убежал. Хотел сразу уехать, но руки дрожали, вести машину не мог. Пришлось принять немного, чтобы успокоиться, потом отъехал подальше, чтоб не попасться на глаза, когда тело найдут. Посидел ещё некоторое время в машине, даже уснул, а потом уже поехал обратно. Ехал не торопясь, чтобы скорость не превышать. Не хватало ещё, чтобы меня остановили на обратном пути, когда всё уже было кончено. Ну а когда вернулся в Москву, несколько дней в себя приходил. Даже не помню, что тогда делал. Так что можете не выяснять, даже на полиграфе ничего не скажу! А когда немного очухался, пошёл к нотариусу. Срок-то уже весь вышел, и, кроме меня, к нему никто не явился. Вот мне и выдали как единственному родственнику свидетельство на наследство. Заплатил я начальнику лаборатории, чтобы он покрыл недостачу и купил всё, что там нужно. Он сходил к следователю, что-то там подписал, и дело закрыли. С меня сняли все обвинения, и я стал жить дальше. А то, что случилось в Плющанске, я вычеркнул из памяти. Запретил себе думать об этом и через какое-то время мне стало казаться, что ничего этого не было. Словно это была галлюцинация и только. После этих мыслей мне даже стало легче жить. И пока Вы сюда не явились, я жил довольно сносно, — завершил свой рассказ Денис.
— Так, парень, — делая шаг вперёд, сказал тогда Тимофей Савельевич, — сейчас нужно всё это записать.
— А разве Вы не вели запись? — удивился Денис, полагая, что его слушатель всё записал на диктофон.
— Разумеется, записал! — ответил Тимофей Савельевич, хотя его телефон всё это время был выключен. Он не вёл запись не потому, что забыл, как это важно, а потому, что знал: эта самовольная запись не будет доказательством в суде. Доказательством будет лишь собственноручно написанное признание Дениса Адама и ничто иное. — Но добровольным признанием, смягчающим ответственность, будет лишь то, что ты сам напишешь на бумаге! Твой адвокат может выставить эту аудиозапись как вынужденное заявление, которое ты сделал, когда я приставил пистолет к твоему лицу! А признание, написанное твоим почерком, будет рассмотрено как смягчающее обстоятельство, которое непременно повлияет на приговор. Так что давай возьмём какой-нибудь листок и, можно коротко, оформим всё сказанное тобой.
Денис с тоской посмотрел на Тимофея Савельевича, будто пытался сказать, что и так выдохся, и у него нет сил ещё раз воспроизводить весь этот рассказ на бумаге, но бывший следователь был непреклонен. Вместе они прошли в квартиру, зашли в кабинет Эмиля Адама, где стоял огромный стол и стопки исписанной бумаги. Однако когда Денис попытался отыскать хоть один чистый лист, ему это не удалось. Тогда Тимофей Савельевич заметил на столе профессора блокнот на пружинах и, перелистав его, нашёл в конце неисписанные листы, выдернул один из них и положил перед Денисом.
— Давай, пиши! — велел он парню.
— Что писать? — обречённо спросил Денис.
— Самое основное, — ответил Тимофей Савельевич. — Бери ручку и записывай. Мол, я, такой-то такой-то, убил Марианну Скворцову из корыстных побуждений, потому что боялся, что она будет претендовать на наследство моего отца. У меня были финансовые проблемы, и мне были нужны деньги. Я имитировал попытку изнасилования, чтобы запутать следствие. Я сделал это один и сожалею о содеянном. Далее — число, подпись.
— Больше ничего не нужно писать? — уточнил Денис, прежде чем начать записывать.
— Остальное, я думаю, ты во всех подробностях расскажешь следователю. Для начала этого будет достаточно, — пояснил Тимофей Савельевич.
И Денис начал писать. Он писал медленно, останавливаясь после каждой фразы. А когда закончил, спросил Тимофея Савельевича:
— И что теперь?
— А теперь нам нужно будет пойти к следователю и отдать ему этот документ, — ответил наш герой.
— И меня посадят? — обречённо произнёс Денис.
— Не хочу тебя обманывать, но почти наверняка тебя задержат до выяснения всех обстоятельств, — не стал скрывать Тимофей Савельевич.
— Значит, нужно собрать вещи?
— Не помешает, — ответил Тимофей Савельевич.
— Тогда хотя бы дадите собраться? — спросил Денис нашего героя.
— Безусловно! Не торопись, — сказал Тимофей Савельевич, мысленно радуясь, что всё так хорошо складывается.
И Денис вышел из кабинета. А Тимофей Савельевич мигом подошёл к оставленному на столе листку с признанием и сфотографировал его на телефон.
«Ну, вот и всё!» — подумал он и с чувством исполненного долга присел на кресло, но уже через секунду вспомнил, что нужно немедленно позвонить Сергею Эдуардовичу, чтобы сообщить ему обо всём этом.
Набрав номер адвоката, Тимофей Савельевич тут же обрадовал его хорошей новостью и сказал, что перешлёт ему фото с признанием Дениса.
— Вот всё и закончилось! — со вздохом облегчения произнёс адвокат. — Я немедленно свяжусь с родителями ребят и сообщу им, что скоро их детей освободят, так как у нас есть неопровержимые доказательства их невиновности. — А Вас, Тимофей Савельевич, ждёт дополнительное вознаграждение за отлично проделанную работу!
— Спасибо! — не без гордости ответил наш герой. — Теперь главное, чтобы Денис Адам не дал задний ход. Пойду проверю, как он там. Позже перезвоню Вам и расскажу, как всё прошло у следователя.
— Буду ждать! — не скрывая радостного воодушевления, ответил адвокат, а Тимофей Савельевич убрал телефон и пошёл проведать Дениса, который подозрительно тихо собирался.
Подойдя к комнате парня, наш герой слегка покашлял, после чего громко спросил:
— Денис Эмильевич, можно войти? — но ответа не последовало.
— Извините за беспокойство, — сказал тогда Тимофей Савельевич, — но я хотел всего лишь узнать, не нужна ли моя помощь или, может, совет?
И в этот раз Денис промолчал. Тогда Тимофей Савельевич решил проявить инициативу и заглянул в комнату. Денис сидел в кресле, низко опустив голову.
— Не хотелось бы торопить,
