* * *
В «Гнездо цапли» мы подоспели как раз к ужину. День пролетел за разговорами и прогулками, и Джервис настаивал, что улечься спать нужно пораньше. Он переговорил с портье о том, можно ли нанять завтра экипаж для загородной поездки, желательно без возницы. Оказалось, у хозяина отеля имеется двуколка, которую он и предоставляет постояльцам за весьма умеренную плату. Джервис тут же выписал чек на требуемую сумму и получил заверения, что коляска будет ждать нас с рассветом во дворе. Поскольку завтрак входил в стоимость проживания, то портье пообещал, что и корзинку с продуктами для нас приготовят.
— Да, постояльцы иногда выбираются на пикники, — сообщил он. — Особых-то развлечений у нас, как вы сами заметили, льесс, не имеется, все же не Ланран и не Гразотье.
Джервис на это ответил, что пикник на побережье в безлюдной местности — это то, о чем он и его супруга давно мечтали, забрал ключ и, подхватив меня под руку, направился к лестнице.
— Вы и экипажем умеете править? — спросила я.
— Доводилось.
Распространяться на эту он не стал, так что мне так и не удалось узнать, где и когда он получил такой опыт.
В номере он чуть ли не силой впихнул мне в руки полотенца и халат и отправил в ванную.
— Вы первая, Элайна. Вернетесь и укладывайтесь спать.
Когда же я вернулась, благоухая свежестью и розовым мылом, разрумянившаяся, в халате поверх тонкой батистовой ночной рубашки, он бросил на меня странный взгляд и чуть ли не опрометью бросился за дверь. Я легла в кровать и погасила свет, но заснуть опять не получилось, несмотря на усталость. По потолку скользили тени, и я рассматривала их, лежа на спине и дожидаясь возвращения Джервиса. Что я чувствовала в том момент? Пожалуй, и сама не могла бы объяснить. Странную смесь из боязни, нетерпения и… да-да, решимости. Больше так продолжаться не могло. Я ловила на себе взгляды Джервиса, чувствовала его якобы случайные прикосновения, и понимала, к чему все идет. И соврала бы, сказав, что не хотела этого сама.
Стукнула дверь, зажегся и погас в гостиной свет, но в спальню мой спутник заходить не торопился. Опять играет в рыцаря? Я выждала ещё несколько минут, встала и босиком, в одной ночной рубашке проскользнула в соседнюю комнату. Джервис сидел, откинувшись на спинку дивана и положив ноги на журнальный столик.
— Это так вы провели прошлую ночь?
Он даже не повернулся в мою сторону.
— Мне не привыкать. Порой приходится спать с куда меньшим комфортом.
Ах, да, слежки, засады, шальные бандитские пули… Впрочем, с последним я погорячилась. Никаких пуль не предусматривалось, сегодня, во всяком случае.
— Вам самому это не кажется глупостью?
— Нет, не кажется, — отрезал он с неожиданной злостью. — Ступайте спать, Элайна. Завтра нам предстоит нелегкий день.
Я скрестила руки на груди.
— Нечего здесь командовать, Джервис Купер!
— Элайна, вы не понимаете, — произнес он глухо, — лучше бы вам…
— А мне кажется, что не понимаете именно вы!
Он рывком поднялся на ноги, и даже в неверном лунном свете я заметила, как переменилось его лицо.
— Элайна…
Меня била дрожь, но отступать я не собиралась.
— Я была замужем, Джервис. Все ещё полагаете, будто я чего-то не понимаю?
Одним шагом он преодолел расстояние между нами, схватил меня за плечи, посмотрел в лицо.
— Вы не пожалеете, — прошептал хрипло, опаляя дыханием. — Клянусь, вы не пожалеете.
И склонился ко мне.
Никогда, никогда не испытывала я ничего подобного. Ни будучи Эльвирой, ни будучи Элайной. Жаркий смерч закружил меня, лишил разума, и все, что я могла — полностью отдаться его воле, с восторженным изумлением принимая все, что мне предлагалось. Впервые я поняла, что действительно можно стать с другим человеком одним целым, не понимать, где он, а где я. Что от наслаждения можно почти терять сознание, а потом выныривать, задыхаясь, из сладкого забытья, и не понимать, где, на каком свете находишься. Что вокруг все теряет смысл и пропадает, кроме одного: того, кто рядом. Его рук, его губ, его хриплого шепота и прерывистого дыхания. И что звезды действительно могут вспыхнуть под плотно зажмуренными веками от одной короткой фразы:
— Я люблю тебя.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Проснулась я резко, словно по звонку несуществующего будильника, хотя вокруг царила предрассветная тишина, нарушаемая только плеском волн. Даже цикады в саду отеля умолкли, утомившись стрекотать. Дурманящий аромат цветов, кажется, стал ещё сильнее. Небо за окном светлело, и на его фоне отчетливо вырисовывался темный силуэт. Джервис сидел на широком подоконнике и не сводил с меня взгляда.
— Пора вставать?
— Пора, — согласился он и опустился на пол рядом с кроватью. — Ты не жалеешь?
— Нет. А ты?
Он прижался губами к моей ладони.
— Я думал, это произойдет в другое время и в другом месте. Когда со всеми неприятностями было бы покончено, я бы привел тебя к себе домой. Туда, где мы позавтракали бы прямо в постели, а потом ещё и пообедали там же, и поужинали. И на следующий день тоже, и еще на следующий. А утром ты нашла бы на подушке алую розу, а не… вот это. Прости, я не знаю, как он называется.
Я повернула голову и поняла, отчего цветочный запах казался мне столь сильным. На подушке лежал пышный темно-розовый бутон.
— Я тоже не знаю. Где ты его взял?
— В саду. Пришлось вылезти из окна. Люк бы не оценил, разбуди я его посреди ночи ради цветка.
Я пощекотала бутоном его нос.
— А у вас, оказывается, имеются криминальные наклонности, льесс детектив.
— Ничего подобного, льесса. Я законопослушный гражданин, так-то!
Он на мгновение коснулся легким поцелуем моих губ и тут же с сожалением отстранился.
— Пора. Ничего не бойся, Элайна, помни, что ты в безопасности. И еще одно: не соглашайся на продажу земли. Что бы ты ни увидела, чем бы тебя ни пугали, не соглашайся.
* * *
Запряженная смирной лошадкой двуколка действительно уже дожидалась нас во дворе. Заспанная кухарка сунула мне в руки корзинку с провизией.
— Вот, льесса, здесь все, и еда, и напитки.
Я поблагодарила ее и дала пару медяков на чай. Джервис тронул поводья.
— Ты знаешь, куда ехать?
— Да, выяснил вчера.
Несмотря на ранний час, улочки Шарн-Каймо уже оживали. Жители приморского городка торопились по делам, а некоторые лавочки уже распахивали двери. К свежему йодистому запаху моря примешивался аромат крепкого кофе и сдобной выпечки.
Наша двуколка свернула несколько раз и выехала за город. Теперь дорога тянулась по бесконечным каменистым пустошам.
