Саксу было смешно.
Фабрини — просто сокровище. Настоящая гребаная жемчужина. Нажмешь одну кнопку — и он в ярости, нажмешь другую — и он хочет вышибить тебе мозги, нажмешь третью — и он твой лучший друг. Безмозглый робот. Если бы эти двое не удерживали его, он бы уже был трупом.
— Отпусти его, — сказал Сакс. — Ты же знаешь, что рано или поздно он повторит попытку, выкинет какую-нибудь глупость, и мне придется его прикончить. Давай положим этому конец. Эта вонючая крыса — обуза для вас, парни. Для всех нас. Давай, Фабрини, будь героем.
Фабрини даже не шелохнулся. Сакс хихикнул:
— Чего еще ждать от итальяшки.
— Хватит уже, — вмешался Кук.
— Молчи, Кук. Не пытайся взывать к голосу разума. Меня не одурачишь. Я раскусил тебя: сразу вижу коварного убийцу. О да, я вижу тебя насквозь. Знаю, какой ты на самом деле.
— Брось, Сакс, — сказал Менхаус без особого энтузиазма и получил в ответ гадкую ухмылку. Сакс ждал чьего-либо выпада, он знал, что рано или поздно кто-нибудь сорвется. Крайчек может идти в задницу: чтобы заставить людей вести себя как животные, дьявол не нужен. Звериная сущность у людей в крови.
Сакс прекрасно это знал.
21
Кушинг не поверил своим глазам, когда увидел плот. Он вглядывался, прищурившись, в искрящийся туман, уверенный, что видит мираж, но плот был вполне настоящим, как и машущие с него люди: Сольц тоже их видел. После бесчисленных часов, проведенных на крышке люка, эта встреча показалась им равноценной настоящему спасению.
— Думаю, мы все-таки не умрем на этой крышке, — выдавил Сольц,
Они принялись быстро грести по направлению к плоту.
Когда Кушинг только заметил смутные очертания в тумане, он, конечно же, подумал о самом худшем. Это была всего лишь тень на желто-сером фоне, но и ее вполне хватило, чтобы Кушинг начал воображать ужасающие картины. Он не знал, что это, но был уверен: скоро оно себя проявит. И был безумно рад ошибиться.
Когда они приблизились к плоту, Кушинг увидел Джорджа Райана и Гослинга — лучшая компания, на которую он мог надеяться.
— Ты опоздал, — сказал Джордж, помогая ему перебраться на борт по маленькому трапу. — Мог бы позвонить. Я что, многого прошу?
Кушинг рассмеялся. Он смеялся громко и искренне, словно эта была самая смешная шутка из всех, что он когда-либо слышал, и возможно, так оно и было. Гослинг посмотрел на него с подозрением, видимо размышляя, не свихнулся ли он, но потом успокоился. Кого угодно охватит эйфория после долгих часов верхом на крышке люка в компании вечно ноющего Сольца, который, к слову, не изменял себе и жаловался на все подряд, пока Гослинг помогал ему забраться на борт.
Плот был большой и просторный, поэтому Кушинг наконец смог вытянуть ноги, не боясь, что их откусит какая-нибудь неведомая тварь.
После того как Джордж вкратце рассказал о своих с Гослингом злоключениях, умолчав, впрочем, о встречах с гигантским угрем и светящимися рыбами, Сольц взялся за свое.
— Мы дрейфовали, наверное, несколько дней, — рассказывал он, вытирая очки подолом рубашки. — Какая-то бесконечная лихорадка — вот на что это было похоже. Дни слились в одно сплошное пятно. Я был уверен, что мы не выберемся.
Гослинг смотрел на него не отрываясь, а потом перевел взгляд на Кушинга, словно спрашивая: «Неужели этот парень действительно здесь, с нами?» Тот глазами дал понять, что это действительно Сольц, собственной персоной. Самое слабое звено? Еще мягко сказано.
Перекусив сублимированной едой и выпив воды, вкус которой испортился после долгого хранения в пластиковых пакетах, они стали понемногу привыкать к новой ситуации. По крайней мере, можно было немного расслабиться и обсудить дела.
Хотя о чем тут можно было говорить? Они не знали, где находятся и смогут ли оттуда выбраться.
— Сейчас мы можем только ждать, — сказал Гослинг. — Больше ничего.
Все были с ним согласны, кроме Сольца, который не упустил случая сказать:
— Я думаю, нам нужно принять тот факт, что мы потерялись в океане, не указанном ни на одной карте.
— Он считает, что мы находимся в Треугольнике Дьявола, или как его там, — добавил Кушинг.
— Нет, не совсем, — Сольц покачал головой. — Мы были там, но туман поглотил нас и выкинул сюда.
Гослинг изучающе на него посмотрел:
— Что значит «поглотил и выкинул»?
— Я имею в виду, что он перенес нас в какое-то другое место. Не знаю, может, в другую грань реальности или иное измерение, называй как хочешь, — сказал он, глядя на них казавшимися огромными из-за стекол очков глазами. — Понимаю, звучит невероятно и надуманно и вы, наверное, считаете, что я спятил или пережил нервный срыв. Думайте что хотите, но в душе вы знаете, что я прав. Это «сумеречная зона», место не здесь и не там, а где-то посередине. Мир или измерение, застрявшее в тумане, среди теней. Здесь все было, есть и всегда будет неправильно.
Мысль была здравой, только каждый из них уже не раз думал о том же самом.
— Не увлекайся, — сказал Гослинг.
— А я и не думал увлекаться. Напротив, учитывая обстоятельства, я стараюсь быть реалистом. С этим туманом что-то не то, и море какое-то странное. Даже воздух, вы же заметили, что даже воздух…
— Неправильный? — подсказал Джордж. — Слишком густой или слишком жидкий, слишком влажный или слишком сухой. Но определенно неправильный. Да, думаю, мы все это чувствуем. Как будто… как будто здесь атомы вывернуты наизнанку.
Какое-то время они смотрели друг на друга, не говоря ни слова.
Наконец Кушинг нарушил молчание:
— Я скажу вам кое-что, парни. Мы в полной заднице — это и так понятно. А еще здесь опасно: что-то затянуло нас сюда, и я готов поспорить, что это нечто может вернуть нас обратно, как только захочет.
22
Сакс сразу же понял, что перед ним труп.
— Эй, парни, — сказал он на этот раз как можно более миролюбиво. — У нас тут утопленник.
Все четверо с тревогой посмотрели на воду. Тело плавало лицом вниз и так сильно раздулось, что одежда на нем лопнула; кожа стала ярко-белой и сильно сморщилась. Когда труп подплыл ближе, они увидели, что на нем нет спасательного жилета.
— Военная форма? — удивился Фабрини. — Какого черта здесь плавает солдат?
— По той же причине, что и мы, — ответил Менхаус.
— Может, где-то затонул военный корабль, — предположил Кук.
Это вдохновило Крайчека на очередную теорию заговора. Она касалась военных, которые играли с технологиями, в которых не разбирались, — как дети с пультом управления, — и не имели четкого представления о том, какие двери были способны открыть и каких тварей — пробудить.
