Катя вдруг улыбнулась.
— Просто он мне недавно усатую парочку подарил: Сильвестра и Фёклу.
— О, у вас с ним ещё и Фёкла усатая? Держите меня семеро!
Вика не понимала о чём речь, но рассмеялась вместе с Катей.
— А знаешь, что самое страшное, Вик? — вдруг резко стала серьёзной Катя. — Я ведь, дура, и правда верю, что у Волконского, несмотря на пари, всё по-настоящему…
Михаил из зарослей наблюдал за разговором Вики и Кати и заводился. Какие бабы — дуры. Ничего не могут сделать нормально. Сказал же этой тупоголовой сидеть на соседнем пне и снимать. Так нет, зачем-то переметнулась к Метельской. Теперь что будет в кадре? Лес?
И это ещё полбеды. О чём эта бестолочь говорила? Какой «Служебный роман»? Какие ещё Сильвестр и Фёкла? Она должна была рассказывать, как Волконский бахвалился победами на личном фронте, количеством разбитых сердец, а не убеждать Метельскую, что он белый и пушистый.
Но ничего. Нужные слова всё же прозвучали. Хотелось бы, конечно, побольше соплей — уж больно Метельская хладнокровная, но и так сойдёт. Михаил вырежет лишнее, состыкует всё как надо. В конце концов, монтировать видео — это его работа.
— Я, наверно, уже пойду. Ты со мной? — начала, наконец-то, сворачивать разговор Вика.
— Нет, побуду ещё немного здесь, — не решилась пока показаться на люди Метельская.
Тем лучше. Пусть сидит — страдает. Михаилу будет сподручней сразу же забрать у горе-шпионки камеру. Он бесшумно проследовал за Викой пару десятков метров, а потом резко нагнал и взял под локоток:
— Ну, как всё прошло?
— Катя, оказывается, уже знала.
— Тем лучше, — Михаил придержал Вику, чтобы та остановилась: — Давай камеру.
Она полезла в сумочку, но сразу девайс не вернула, начала тыкать кнопки управления.
— Что ты делаешь?
— Хочу стереть видео. Как тут это сделать?
— Зачем его стирать? Не забыла, для чего оно нужно? Вправить мозги Волконскому.
— Не надо ему ничего вправлять. Может, у них с Катей ещё что-то получится. А видео только всё испортит.
— Дай сюда, — не выдержал Михаил. Чего доброго, действительно разберётся, как очистить девайс.
— Нет, — вцепилась она в камеру мёртвой хваткой.
— Давай. Я сам сотру, — попробовал по-хорошему.
Но она уже почувствовала настрой Михаила.
— Нет. Отдам камеру позже. Хочу разобраться, как уничтожить видео, и сделать это сама.
Вика одёрнула руку и быстро пошла в сторону поляны для пикника. Он догнал её в два прыжка.
— Стой! Ты что себе позволяешь, а?! — Михаил схватил её за плечо и больно сжал. — Камеру!
— Отпусти! — она начала вырываться.
Он сдавил её запястье, заставляя разжать пальцы, стискивающие девайс. Она разжала. Но так резко, что Михаил даже не успел среагировать. Камера упала на землю. И эта полоумная вдруг начала с неистовой яростью топтать её.
Он просто задохнулся от злости и с размаху ударил её по лицу:
— Тупая сучка!
Она на секунду опешила. Беспомощно начала хватать ртом воздух.
Он наклонился и поднял камеру. Её металлический корпус не так-то и просто раздавить. Особенно на ковре из мягкой хвои. Оптика, конечно, скорее всего, повреждена, а вот с картой памяти вряд ли что-то случилось.
У Обабка после инцидента с компроматом на душе кошки скребли. Когда Антон и Катя куда-то пропали, он сразу догадался, что друг пошёл сознаваться. И их всё не было и не было, и стало понятно, что что-то пошло не так. Может, Волконский решил таки озвучить не придуманную им полуправду, а то, как всё было на самом деле?
Дмитрий прекрасно знал, что в такие моменты вмешиваться нельзя. Надо дать людям самим во всём разобраться. Но он всё равно не выдержал — пошёл их искать. Вдруг всё-таки сможет чем-то помочь? В конце концов, он Катин босс, и она должна ему доверять и подчиняться. Он даже может приказ издать, что в её должностные обязанности теперь входит верить Волконскому. А если надо Обабок хоть на библии поклянётся, что пари там или не пари, но Антон влюбился.
Дмитрий начал прочёсывать сосновый бор — именно туда, как ему показалось, направились Катя и Антон, и вскорости услышал разговор на повышенных тонах. Но ругалась другая парочка — секретарша Вика и её бойфренд. И это была непросто перепалка. Слышны были звуки возни. Нет, не любовной возни — больше было похоже на драку. Он помчался в направлении шума.
Когда до эпицентра событий оставалось несколько метров, Дмитрий увидел мерзкую картину. Этот слизняк, бойфренд Вики, ударил её по лицу. Вот подонок!
Вне себя от ярости, Обабок подскочил к ублюдку и схватил за грудки:
— Да разве ты после этого мужик?!
Обабок испытывал искреннее отвращение к таким уродам. Поднять руку на женщину? И как только Вику угораздило с таким отморозком связаться?
— Дмитрий Юрьевич, заберите у него камеру, — взволнованно выкрикнула Вика. — Там видео про Катю. Не нужно, чтобы Волконский его видел.
— Что-о?! — Обабок вмиг сообразил, что это тут были вовсе не разборки любовной пары. — Что за видео?! — он тряхнул мерзавца. Впрочем, ответ ему не был нужен. И так понятно — речь о каком-то компромате, на котором слизняк решил подзаработать. — Да я же тебя урою, подонок! Вот прямо тут прикопаю, под этим кустом!
В глазах мерзавца вспыхнул страх. Да, габариты Обабка производят впечатление в такие моменты. Он врезал по скуле со всей щедростью, и любитель съёмок скрытой камерой отлетел в кусты. Девайс выпал из его рук. Обабок подошёл не спеша и подобрал. А потом поднял подонка за грудки на ноги и врезал ещё раз:
— А это тебе за Вику.
Тот заскулил, напоровшись на острые ветки кустов.
— Советую немедленно убираться, — угрожающе сощурился Обабок. — Не дай бог попадёшься мне ещё раз на глаза.
Глава 43. В таком деле помощники не нужны, или Нельзя отрываться от коллектива
Люсю терзало жуткое беспокойство. Она видела, как Антон утянул Катю в лесок, и догадалась, что там и произойдёт решающий разговор-признание.
— Ой, Радушка, — прошептала она сидящей рядом на бревне подруге. — Боюсь я что-то за них. Катька расстроится ужасно, возьмёт да и порвёт с Волконским.
— Не порвёт, — попыталась успокоить Радослава. — Сначала-то она, конечно, расстроится, но потом разозлится. А это уже гораздо лучше.
— Чем же это лучше?
— Она захочет его прикончить и…
— …и прикончит, — со вздохом перебила Люся.
— Ничего. Ему на пользу пойдёт.
— Знаешь, Рад, а мне его жалко. Он, конечно, бабник со стажем и балбес отъявленный, но видно же, что по-настоящему влюбился.
