Ознакомительная версия. Доступно 55 страниц из 271
Подстегиваемый собственными интеллектуальными амбициями (и не желавший отставать от жены), Горбачев решил получить второе высшее образование. К тому же такое достижение помогло бы ему в партийной карьере, о чем в 1960 году ему напомнил Кулаков. “Кулаков заставил меня, чтобы я учился, – вспоминал Горбачев. – ‘Ну слушай, хватит заниматься экономикой, экономику ты мало знаешь, давай’. …Тут, как ангел-хранитель, Кулаков уже заставил”[339].
В 1961 году Горбачев поступил в сельскохозяйственный институт – тот самый, где преподавала его жена. (Она рассказывала, что не имела никакого отношения к приему экзаменов у мужа.) Он выбрал заочное отделение при агроэкономическом факультете, созданном незадолго до того путем слияния агрономического и экономического факультетов. Его дипломная работа называлась “Концентрация и специализация в сельскохозяйственном производстве Ставропольского края”[340]. “Я просто с воодушевлением опять сдавал высшую математику, – вспоминал он. – Всегда я вставал в пять часов, утром, и до семи, пока спит моя женская часть… я два часа, каждый день, каждый день”.
Кулаков снабдил Горбачева собственными конспектами, оставшимися со времен его учебы, а потом устроил своему протеже нечто вроде экзамена, желая проверить, действительно ли тот прилежно занимается. “Он говорит: ‘Что ты сдавал?’ Кулаков, я говорю: ‘Почвоведение’. ‘Ну как? Какую отметку получил?’ Я говорю: ‘Пятерку’. Он говорит: ‘По блату’”. Подразнив Горбачева, Кулаков устроил ему блиц-опрос: попросил назвать химические элементы, типичные для засоленных почв[341].
Горбачев сдал и этот “экзамен” не хуже институтских, а второй диплом о высшем образовании получил в 1967 году – тогда же, когда Раиса защитила кандидатскую диссертацию.
А через год Горбачев задумался о том, не бросить ли ему партийную карьеру и не уйти ли в науку. Отчасти это объяснялось усталостью. Ведь последние годы он каждый день (включая субботу) вставал в пять утра и сидел за учебниками по сельскому хозяйству и экономике, а в семь часов будил жену и дочь. На работе он был так загружен, что не успевал пообедать, и, приходя домой в девять или десять вечера, переедал и поэтому неуклонно набирал вес. (Потом он сел на диету и за три года сбросил почти 20 килограммов.) Еще в студенческие годы, в МГУ, он пренебрегал нормальными завтраками и обедами и питался в основном пирожками с мясом и капустой, что привело к гастриту, а со временем и к язве желудка. В Ставрополе Горбачев перешел на более здоровое питание, периодически ездил в кавказские здравницы, но лишь в 1971 году, когда ему уже исполнилось сорок, он “вошел в норму”[342].
Другой причиной, по которой Горбачеву захотелось сменить сферу деятельности, были напряженные отношения с Ефремовым. Кроме того, сказалось общее разочарование в обещаниях, с которых началась постхрущевская эпоха. В частности, экономические реформы, объявленные в 1965 году новым премьер-министром Алексеем Косыгиным и вселившие надежды в Горбачева, потерпели крах из-за того самого сопротивления, которое он своими глазами наблюдал в Ставрополе. “Они там в Москве болтают, – ворчали местные бюрократы, – а нам тут надо план выполнять”. В январе 1967 года сняли с работы ставропольского чиновника, которым Горбачев как раз восхищался за серьезное отношение к реформам. Иннокентий Бараков осмелел до того, что просто перестал доводить спускавшиеся из центра планы до подведомственных ему колхозов, понимая, что те все равно не смогут их выполнить, а значит, должны развивать собственные инициативы и вообще проявлять самостоятельность. Бараков был поклонником московского экономиста-реформатора Геннадия Лисичкина, который по-прежнему ратовал за перемены, публикуя статьи в либеральном журнале “Новый мир”. В сентябре того года несколько ставропольских чиновников во главе с Ефремовым опубликовали в газете “Сельская жизнь” (печатном органе ЦК КПСС) статью, в которой разносили идеи Лисичкина[343].
Летом 1967 года в жизни Горбачева снова появился его друг и однокашник по Московскому университету, чех Зденек Млынарж. После окончания МГУ Млынарж работал в пражской прокуратуре, а затем перешел в Академию наук. И там (рассказывал он Горбачеву) он прочитал тех самых “классиков”, о которых профессор Кечекян в МГУ “рассказывал нам на лекциях; но не только эти книги, а еще и полемические сочинения марксистов, в том числе так называемых ревизионистов и ренегатов вроде Троцкого”. Млынарж дважды побывал в Югославии, где Тито развивал несоветскую модель “социалистического самоуправления”. А еще он дважды побывал в Италии и Бельгии, посетил в 1958 году Всемирную выставку в Брюсселе, и – как он признавался много позже – этот опыт “буквально открыл для меня ‘окно в мир’”[344]. В 1967 году Млынарж приехал в Москву, чтобы прозондировать почву – понять, как относятся в Советском Союзе к тем политическим реформам, которые собирались провести либералы в Чехии, – однако не встретил особой поддержки. Он приехал и в Ставрополь, в гости к Горбачевым, в их двухкомнатную квартиру на четвертом этаже, и объявил, что это весьма скромное жилье, если сравнивать с хоромами, какие обычно занимает руководитель чешской компартии в каком-нибудь крупном провинциальном городе. Млынарж с Горбачевым провели два дня в горах, гуляя по окрестностям Минеральных Вод, ели и пили от души, вели долгие откровенные разговоры.
Млынарж говорил, что в Чехословакии скоро произойдут большие перемены, и, как вспоминал Горбачев, “не утаил своей позиции, сказав, что политическую систему в Чехословакии необходимо сделать более демократической”. Когда же друг спросил, что происходит в Советском Союзе, Горбачев высказал мнение, которое ему предстояло позднее переменить: “В вашей стране такие вещи возможны, а в нашей о таком даже думать нечего”[345].
Горбачев по-прежнему верил, что есть верный способ преодолеть “искажения” в советском социализме: нужно находить и продвигать новые “кадры”. Однако к 1967 году ему стало ясно, что Брежнев не настроен ничего менять “коренным образом”. Напротив, кадровые перестановки делались с явной целью – выдвигать кланы верных приспешников в “войне между различными группировками, которая велась внутри самого руководства”[346].
Если таковы были сомнения, которые заставили Горбачева задуматься о смене поприща, то, возможно, на него повлияло и еще одно соображение (пускай даже косвенно). В характеристике, составленной в апреле 1961 года, один комсомольский деятель сетовал: “Товарищ Горбачев не всегда доводит до конца задачи, за которые берется, и порой недостаточно требователен” к комсомольским кадрам[347]. Можно было бы, конечно, отмахнуться от такой жалобы, сочтя, что написал ее человек, имевший против Горбачева зуб или расходившийся с ним в политических взглядах, однако в годы перестройки и позднее такому мнению вторили и бывшие союзники и друзья. Быть может, и сам Горбачев сознавал свою слабость в роли управленца и иногда задумывался: а что, если из него получится скорее талантливый ученый и мыслитель, чем политический руководитель?
Ознакомительная версия. Доступно 55 страниц из 271
