ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
О «ярлыке» Мамая великому князю Ольгерду
Последовательно проводя идею изначального противостояния Мамая и Руси, историографы стараются параллельно «удревнить» и историю его союза с другим злейшим врагом Северо-Восточной Руси — Великим княжеством Литовским. При этом нередко отсутствие фактов подкрепляется фикциями — то есть современными мифами, в которых истинная информация затушевывается некими косвенными фактами источников или домыслами исследователей. Ранее мы уже рассмотрели этот историографический феномен на примере обвинения Мамая в союзе римским папой.
Однако не менее ярким примером подобного подхода является и утверждение ряда историков о союзе Мамая с Литвой — причем не только с Ягайло, который в «памятниках Куликовского цикла» представлен его союзником, но даже с его отцом Ольгердом.[409] Интересно отметить, впрочем, что определенные основания для таких утверждений имеются. Так, в нескольких редакциях «Сказания о Мамаевом побоище» в качестве союзника Мамая в Куликовской битве фигурирует не Ягайло, а именно Ольгерд, который на самом деле умер в 1377 г., за три года до этого сражения.[410] Напрашивается логический вывод: автор XV в. просто-напросто спутал двух литовских монархов. Однако так ли это на самом деле?
Стремясь представить Мамая главным врагом Руси, средневековые (а за ними и современные) историографы готовы были приписать ему союз с кем угодно. А если его союзником представить еще одного злейшего врага русского народа, то это лишь усилит впечатление от создаваемого образа!
Великий князь литовский (а впоследствии и польский король) Ягайло на роль такого врага не подходил: за время своего долгого, почти 70-летнего правления (1377-1434 гг.) он практически не вел крупных войн с русскими княжествами, а отдельные набеги литовских войск на русские рубежи в его правление не могли быть расценены как последовательная враждебная политика. Другое дело — его отец Ольгерд, который в течение 1350-1370-х гг. регулярно совершал опустошительный рейды на московские земли и даже неоднократно доходил до стен Москвы.[411] Именно на правление Ольгерда приходятся три так называемые «литовщины», представлявшие собой ужасающее опустошение московских земель литовскими войсками в 1368 (когда была сожжена практически вся Москва), 1370 и 1372 гг.
Кроме того, имеются и сведения о совместных военных действиях Ольгерда с ордынцами в борьбе против венгров и поляков за галицко-волынские земли — правда, еще в правление хана Джанибека (1350-е гг.).[412] Таким образом, Ольгерд в средневековой русской историографии представлен как еще один опаснейший враг Руси, практически равноценный Мамаю. А его прежнее сотрудничество с Ордой давало основания приписать ему союз и с самим Мамаем. Поэтому не так уж важно было хронологическое соответствие — главное, что в «Сказании о Мамаевом побоище» против Руси выступают совместно два деятеля, олицетворявших собой главную в XIV в. угрозу для Руси с Востока и с Запада![413]
Однако для последующих историков этот символический смысл мнимого союза Мамая с Ольгердом по какой-то причине ускользнул, и они принялись искать фактологические подтверждения словам средневековых публицистов. В результате возник миф о том, что союз между Мамаем и Ольгердом был заключен еще в 1360-е гг., т. е. задолго до Куликовской битвы. Поскольку в исторических источниках об этом, естественно, нет ни слова, современные историки в качестве метода доказывания своей позиции избрали новую трактовку исторических событий 1360-х гг., в частности — обстоятельств, связанных с битвой на р. Синие Воды.
Как известно, в 1362 г. войска Ольгерда нанесли на Синих Водах сокрушительное поражение трем золотоордынским правителям — Кутлуг-Буге, Хаджи-беку и феодоритскому (мангупскому) князю Дмитрию. Историки, ставящие своей целью завершить формирование образа Мамая как врага Руси, предпочитают проигнорировать многочисленные подтверждения того, что эти правители являлись вассалами и союзниками Мамая. Так, Л.Н. Гумилев заявляет, что Ольгерд разгромил этих «князей» едва ли не с согласия бекляри-бека: якобы они не признавали власть Мамая, и поэтому их поражение было выгодно бекляри-беку, поскольку в итоге он сумел вернуть себе контроль над Крымом и Причерноморьем.[414] То, что в результате разгрома на Синих Водах от причерноморских владений Мамая осталась только одна узкая прибрежная полоса (которую ему и то удалось вернуть только год спустя, покинув Сарай), а южнорусские степи почти полностью перешли под контроль Литвы, Л.Н. Гумилев как-то забывает. Равно как и то, что до 1362 г. в Киеве правил князь-Рюрикович Федор, признававший власть Ольгерда, но деливший власть с ордынскими баскаками, а после Синеводской битвы город и формально, и фактически перешел под власть Литвы, и в нем утвердился Владимир, сын Ольгерда.[415]
