Чтобы пройти примерно 100 верст до Неклюдово, этому обозу понадобилось бы не менее 5–7 суток. Если французы покинули Витебск 7 ноября, то прибыть в Неклюдово они могли 16 или 17 ноября, что, собственно, согласуется и со всеми историческими хрониками. А из Неклюдово довольно приличная дорога вела прямо в Черею. Расстояние между этими населенными пунктами 28 верст, и обоз с казной мог преодолеть его за одни сутки. Так что обозные повозки в Черею могли прибыть как раз к 18 ноября.
К этому моменту в местечке Черея уже сосредоточились два французских корпуса: корпус маршала Виктора и корпус маршала Удино.
Черея отстоит достаточно далеко от основной дороги, по которой двигались основные колонны наполеоновских войск. Поэтому там останавливались только обозы, госпитали и прочие нестроевые части. Боеспособные силы немедленно вводились в бой.
21 ноября корпус Удино перебрасывается на большую дорогу у местечка Бобр. На следующий день, соединившись с остатками дивизии Домбровского у местечка Крупки, корпус направляется к Борисову. Ясно, что никакие тяжелые обозы они с собой не тащили. Пройти зимой за день 60 верст можно лишь верхом и налегке. Только относительно свежая французская кавалерия была способна на такой бросок. С обозами они не прошли бы и 30 верст.
Корпусу Виктора досталась не менее важная задача. Он должен был прикрывать основные силы французов от нападения с севера. На 23 ноября тактическая обстановка складывалась следующим образом. Корпус Удино сражался в Борисове, выбивая из города русские войска. Виктор с двумя дивизиями подошел к Доннице. Еще одна дивизия дралась с русскими кавалеристами у деревни Батуры. В 3 часа пополудни отряд французов в семи верстах от Бобра атаковал отряд полковника Власова. После упорного боя русские были оттеснены до Узнацка. Вечером отряд Власова расположился в Холопеничах.
Русская кавалерия и полевая артиллерия пытались сбросить с позиций французский авангард у деревни Худовцы. Деревенька эта находилась всего в семи верстах от местечка Бобр и соответственно от столбовой дороги. Возникала крайне опасная ситуация для наполеоновских войск. Виктор ни в коем случае не должен был допустить прорыва противника к главной транспортной артерии.
24 ноября Виктор начал сосредоточивать свои войска у Батуры и около полудня начал отступление к местечку Шавры. Арьергард под командованием Делетра был выставлен впереди обширного леса, через который шла дорога. Виктор приказал Делетру держаться до тех пор, пока артиллерия и многочисленные обозы не успеют пройти лес.
Когда натиск русских усилился (из Холопеничей подошел отряд Власова и соединился с отрядом Гарпе), отряд Делетра отступил к Гуте, где и остановился на ночлег, прикрывая собой обозы, которые стояли у местечек Шавры и Клен.
И вот здесь начинается самое интересное. В ночь с 23 на 24 ноября Виктор, квартировавший в местечке Докучино, получил депешу из штаба Наполеона. Император по всем войскам разослал указания, которые содержали, кроме всего прочего, строжайший приказ об уничтожении всех излишних обозов и тяжестей и передаче лошадей и повозок в артиллерийские парки.
Были ли такие обозы у маршала Виктора? Да, несомненно! Ведь, кроме собственных обозов, к нему вынужденно присоединились и обозы Витебского гарнизона. Вот что писал в своих воспоминаниях фельдфебель 2-го батальона 2-го Баденского полка 9-го корпуса Штейнмюллер.
"Корпус Виктора продолжал отступать 22 ноября к Холопеничам. 23 ноября маршал Виктор с двумя дивизиями пришел в Донницу. Дивизия Дендельса продолжала идти на Батуры, но остановилась на дороге варить пищу. Подходя к Батурам, шли взводами, потому что заметили поблизости от обоих флангов казаков. Поэтому пришлось отправить вперед по дороге обоз, состоявший из множества повозок. Обоз двигался по дороге до Батур на Вольковиск и далее на Бобр".
"Мы спокойно грелись у огня, когда в три часа дня появились казаки, опрокинули несколько постов и начали в нас стрелять, произведя большой беспорядок. Но наши войска тут же были стянуты на такие позиции, которые были более всего выгодны при сражении…
Бригада Бельяра отступила к деревне Узнацк. Русские к ночи 23 ноября отступили к Холопсничам, где они были накануне. Когда обозы оказались в безопасности, корпус отступил с наступлением темноты к Узнацку. Казаки шли за нами по пятам и, к сожалению, захватили наш скот…"
То есть боевая обстановка и приказ из штаба вынуждали Виктора срочно что-то с данными обозами делать. Но что — зарывать или топить? Попробуем разобраться. Когда маршал мог отдать приказ на затопление или захоронение обозов с ценностями? Конечно же не ночью, когда все отдыхали после дневного сражения. Значит, только утром 24 ноября. Известно, что с 23 на 24 ноября мороз чрезвычайно усилился, снег в лесах лежал по грудь лошади. Закопать значительные по объему трофеи было фактически невозможно. Глубокие снега, сильно промерзшая земля не позволили бы это сделать. Это были уже не те условия конца октября, когда в окрестностях Гжатска кавалеристы Понятовского легко закапывали десятки сундуков с поклажей. Следовательно, выполнить приказ императора можно было, только отыскав место для затопления обозов. Поскольку мы точно установили, что обозы маршала Виктора были захоронены 24 ноября, то желающим отыскать утопленные им ценности необходимо тщательно проследить маршруты его передвижений в этот день.
Как мы знаем, его дивизии от исходного пункта сосредоточения Батуры через Шавры пошли на Ратуличи. 25 ноября корпус в полном составе вышел на столбовую дорогу в районе деревни Лошница. Дошли ли обозы до Ратуличей? Вряд ли. Зачем тащить их так далеко (24 версты), чтобы потом все равно бросить. Стало быть, велика вероятность того, что многочисленный и довольно ценный груз Виктор приказал спустить под лед в треугольнике населенных пунктов: Батуры, Узнацк и Волковиск. Озеро или пруд, в которое 24 ноября были свалены немалые ценности, в том числе и большое количество церковного серебра, скорее всего, лежало вблизи дороги и было доступно для подъезда гужевого транспорта.
19 ноября
"19 ноября на рассвете около 7 часов была тревога; за городом показались казаки и заставили бежать 5–6 тысяч отставших солдат, которые ворвались в город с криком: "К оружию! Неприятель! "
Гвардия приготовилась к битве. Они готовились отбивать нападение тысяч двадцати человек; все ограничилось дюжиной казаков.
Капитан артиллерии 1-го корпуса, Караман, не имея больше ни канониров, ни пушек, потеряв своих лошадей и свои вещи, пришел к нам просить убежища. Я дал ему одежду, генерал Нарбон — лошадь. Мы едим рис и шоколад — это событие! Остатки артиллерии переместили за ручей. 19 ноября утром подморозило, и вновь настала гололедица".
"Мы переходим Днепр и приходим в Оршу. Дорога обсажена прекрасными березами, местность изрезана оврагами. На пути мы переходим два ручья. Император помещается в большом монастыре. Мои планы потеряны. Нападения врасплох казаков ежедневны".
"В 2 часа дня Наполеон прибыл в город Орша и встал у самого моста, там, где стоял пост жандармов. Наполеон с тростью в руке лично, около 2-х часов руководил переправой. Пропускал одних, некоторые повозки приказывал сжечь, а лошадей передавал в артиллерию.
